В этот момент Мэтью услышал восторженный вздох и с удивлением увидел, как на лице герцога появилось мечтательное выражение, строгий взгляд смягчился, а на губах появилось подобие улыбки.
Герцогиня посмотрела в ту же сторону, что и ее муж.
— А вот и графиня, — удовлетворенно сказала она. — Можно разливать чай.
Она шла к ним через лужайку; ее широкие юбки колыхались в такт шагам, зонтик скрывал ее лицо от солнца, на ней было белое шелковое платье с серебряными полосками, богато украшенное кружевами. Оно закрывало ее всю: от стройной шеи до кончиков изящных туфель. И все же это платье подчеркивало и ее соблазнительную фигуру с тонкой талией и пышной грудью, и грациозную походку.
Только когда женщина подошла, Мэтью увидел, что она была уже немолода. Но он даже не попытался определить ее возраст. У нее было овальное лицо с чуть выступающими скулами, кожа бледная и просвечивающая, как дорогой фарфор. Глубоко посаженные зеленые глаза с золотистыми крапинками излучали таинственный свет, а губы были крупными и явственными. На женщине была маленькая шляпка из белой соломки, украшенная белыми и желтыми цветами и белой атласной лентой. Шляпка была кокетливо сдвинута вперед и не скрывала роскошные каштановые волосы, высоко поднятые на затылке и сияющим каскадом падающие на плечи. Обращаясь с приветствием к герцогине, графиня повернулась к Мэтью так, что ему стал виден ее изящный профиль с чуть вздернутым носиком.
Никогда еще юноша не чувствовал себя таким робким и неуклюжим, и никогда так сильно не сожалел, что ему всего шестнадцать лет.
— Вы ведь уже встречались с дядей Мэтью, — сказала герцогиня, представив их. — С графом Хайклиром.
— Да, конечно. — Графиня прекрасно говорила по-английски с восхитительным французским акцентом; голос у нее был низким и хрипловатым. — Мне кажется, они похожи. — И прежде чем позволить герцогу проводить себя к столу, она окинула Мэтью оценивающим взглядом из-под длинных темных ресниц.
— Нет, Мэтью точная копия своего отца, — заявила герцогиня. — Перегрин всегда был привлекательнее брата. Как младшему брату, ему пришлось выбирать между армией и церковью, и он выбрал церковь. Насколько я помню, он всегда был излишне благочестивым. — И она чуть слышно вздохнула.
— А ты, Мэтью, ты тоже благочестив? — поинтересовалась графиня.
«Она смеется надо мной», — подумал он, стараясь не покраснеть от смущения.
— Не очень, — сдержано ответил он.
— Прекрасно! — И она опять искоса внимательно посмотрела на него, пока герцог любезно ухаживал за ней.
