– Но в этом, собственно, я не вижу ничего плохого…
Было не совсем ясно, говорил ли молодой человек о тётушке, о фикусах, или о самозабвенном авиаконструкторском алкоголизме бывшего тётушкиного мужа.
– А фаршированная рыба?!
– Простите? – Юноша не понял, ослышался он или всё же, действительно, не понял.
– В её холодильнике живёт фаршированная рыба! Но я иногда забываю об этом. Не могу же я помнить обо всём, в самом деле! И когда я открываю холодильник, она умудряется состроить такую нелицеприятную мину, что мне становится неловко, хочется тут же извиниться за доставленное беспокойство и поскорей захлопнуть дверцу. Рыба за долгие годы, проведённые в тётушкином холодильнике, по всей видимости, тоже пришла к выводу, что превыше всего прочего – тишина и спокойствие.
– Ах, Вас именно это и не устраивает. – Предположил молодой человек.
Он соображал, сколько же ей лет? На вид, было что-то около четырнадцати.
– Я же говорю – чердак! Чердак моя единственная отдушина. Но я могу там бывать, только в то время, когда исчезает господин Цвейг!
– Так, значит, в доме всё-таки есть мужчина? – Спросил он, удивляясь, откуда и к чему в его словах взялось это «всё-таки».
– Мммм… господин Цвейг не совсем мужчина. – Она на секунду задумалась. – Как бы сказать, он – призрак. Господин Цвейг, по-моему, не совсем даже человек.
– Вы в этом уверены? – Юноша усмехнулся.
Ему нравилось обращаться к этой странной, резкой девчонке, подчёркнуто уважительно, это ненавязчиво подчёркивало его старшинство.
По каменным ступенькам они спустились на просёлочную дорогу, ведущую в сторону небольшого поселения, состоящего из горстки непритязательных сельских домиков расположенных в долине между холмами, и девушка стала рассказывать ему о странном тётушкином постояльце.
Выяснилось, что на чердаке дома тётушки Эжени располагалась самая настоящая голубятня, которую некогда организовал для своих лётных испытаний её бывший муж. «Я не могу поверить, неужели он засовывал несчастных птиц в эту ужасную аэродинамическую трубу?!». Но, с некоторых пор, должно быть, с тех самых, когда он покинул тётушку Эжени, а заодно и наш бренный мир, на чердаке поселился странный господин Цвейг!
– Как все мрачные и властные натуры, она сентиментальна и склонна к покровительству. – Объявила девчонка, сорвав на ходу несколько белых полевых цветов. – Но я думаю, что её, на самом деле, просто одолевала скука и тоска по призракам. Ей хотелось, чтобы в доме жил мужчина, который не доставлял бы ей никаких хлопот – бесплотная тень, силуэт, присматривающий за голубями, которых она не могла просто так выгнать из дома. Здесь, у нас никто не может себе позволить жеста откровенной бессердечности. – Она кивнула в сторону едва заметно увеличивающихся в размерах домиков.
