Легко было Плинию раздирать одежды по поводу падения нравов в сенате. Легко ему было восклицать: «Какое счастье, что моя жизнь не пришлась на то время, за которое мне стыдно так, словно я жил тогда!»
Но если бы Плиний участвовал в заседании, которое благодарило Палланта за спасительный проект и обдумывало, как вознаградить автора, то, вероятно, проголосовал бы вместе со всеми. И неизбежно позже нашел бы для себя оправдание.
Постановление, присваивавшее Палланту преторские отличия и эти миллионы, от которых он благородно отказался, было принято 23 января 52 года. Итак, это был тот самый год, когда состоялся императорский суд над евреями; тот самый, когда Феликса назначили правителем Иудеи. Это был счастливый год для обоих братьев-вольноотпущенников: один сделался прокуратором с чрезвычайными полномочиями, второй — членом сената в ранге претора.
Эти милости и почести сыпались на них не без серьезной причины. Чванство и влиятельность Палланта в ту пору объяснялись тем, что вот уже четыре года он вел крупную игру.
Еще осенью 48 года при дворе Клавдия разыгралась мрачная трагедия. Вольноотпущенник Нарцисс открыл императору глаза на то, что его жена Валерия Мессалина много лет изменяла ему; последнее время она явно праздновала медовый период с Гаем Силием. Пораженный горем и страхом, Клавдий тотчас вернулся из Остии в Рим. Он остановился в казармах преторианцев. Туда доставили всех любовников вероломной Мессалины и немедленно их казнили. Мессалина еще пыталась прорваться к мужу и вымолить у него прощение. Но Нарцисс был бдителен. Не пропустил ни ее, ни старшую весталку, которая жаждала уломать императора, чтобы тот по крайней мере выслушал жену. Тем не менее сам Клавдий вечером распорядился, чтобы «несчастная» (он употребил именно это выражение) назавтра явилась к нему для изложения своего дела. Хотя некоторые считали это свидетельством исключительной слабости императора, ход его поступков был вполне разумен. Вопрос о прелюбодеяниях Мессалины имел и политический аспект, существовали реальные опасения, что готовился государственный переворот с целью посадить на трон именно ее «мужа» Силия. Теперь, после подавления заговора и казни виновников, осталась только личная обида нагло обманываемого супруга. Теперь, однако, Клавдий мог позволить себе проявить великодушие. Ведь Мессалина являлась матерью двух его детей: семилетнего Британника и немногим старшей его Октавии. Несмотря на все вины и безумства Мессалины, трудно было лишить детей матери.
