– О да! – подтвердил Евгений. Он улыбался, хотя на сердце у него было тяжело. – Но, собственно, у него немало добродетелей… Например, он невероятно предан мне, услужлив, честен. Чего еще можно желать?
– Повидал я на своем веку этаких услужливых и честных фигаро, – с недоверием заметил статский советник. – Они, как правило, помыкают своими господами.
– Ты, брат, прозорливец! – засмеялся граф. – Так и есть, порой он мною крутит… Ведь, если бы не Вилимка, я бы никогда не предпринял столь опасного вояжа в Петербург. Он раздобыл чужие документы и усадил меня, еще не протрезвевшего, в карету…
– Способности у него, однако, впечатляющие! Мой тебе совет – жени его поскорее! – вполне серьезно предложил статский советник. – Стрелы Амура сильно действуют на этих пронырливых каналий. Они почему-то всегда умудряются навязать себе на шею такую благоверную, которая потом ими всю жизнь крутит, как волчком!
– А ты не думаешь, дорогой мой жандарм, – усмехнулся Евгений, – что молодожены объединят свои таланты и вместе начнут вертеть и крутить своим господином?
– Были такие случаи, – согласился Савельев, – доходило даже до уголовщины! Но это бывает, если господин совсем размазня и безмозглая марионетка! Ты, Шувалов, не таков и сможешь за себя постоять. Я ведь не первый день тебя знаю! – Он многозначительно коснулся шрама на своей щеке, и оба разом рассмеялись.
* * *
…Между тем Татьяна, заявившая о своей покорности судьбе, вовсе не собиралась возвращаться домой. Попытка пойти напролом не удалась, и теперь она обдумывала план дальнейших действий. В этом плане отсутствовала только одна составляющая – покорное ожидание официально благословленной свадьбы под родительским кровом. Татьяна понимала, что отец-сенатор никогда не согласится на ее брак с опальным родственником. Совместные доводы Евгения и статского советника были очень убедительны, но убеждали они только их самих. Татьяна уже приняла и отвергла с десяток самых сумасбродных планов своего немедленного воссоединения с любимым, как вдруг поняла, что карета останавливается.
Отъехав всего на полверсты от дорожного трактира, Вилим остановил лошадей и спрыгнул с козел.
– Что случилось? – испуганно спросила княгиня, выглядывая из окна кареты.
– У меня есть план, Татьяна Павловна, – заговорщицким громким шепотом произнес камердинер графа. В такой секретности, правда, не было никакой нужды, так как подслушивать было некому, но Вилим испытывал наслаждение оттого, что в его жизни появилась новая интрига, а интрига без тайны для него интереса не имела. – Ведь вы не хотите возвращаться в Петербург? Нет? А я, по секрету вам признаюсь, обещал графине Прасковье Игнатьевне, что хозяин приедет обратно в деревню с невестой. Что же получается? Выходит, вам в Питер возвращаться совсем не резон! Вас ждут совсем в другом месте!
