– Да, пожалуй. Иногда.
– Ну, это уже что-то. Тогда я определенно еще вернусь, – сказала она. – Просто на всякий случай спрошу еще раз – торт вы точно не возьмете?
– Точно.
– Ну ладно, – Клара вздохнула. – Придется отдать его Дэнни и сказать, что это награда за хорошее поведение. Ему понравится.
Внезапно я почувствовал… ревность к этому Дэнни.
Она насмешливо мне поклонилась.
– Ну, мне пора. Увидимся раньше. Передайте Доктору привет. Я завидую – похоже, ему тут очень весело.
Заключенный 428 отказывался сотрудничать. Пытки в Тюрьме не применяются и не одобряются. Устав их запрещает. В Тюрьме регулируется даже уровень допустимого стресса – пытки не разрешены ни под каким видом.
428-й отправился на обязательные занятия гимнастикой. Я не замечал, как он слегка прихрамывает, как придерживает руку, как выглядит его лицо. Я просто наблюдал за ним через камеру из чистого любопытства. Бентли и ее команде никаких ценных сведений он не сообщил. Вряд ли я вообще ожидал, что он знает что-то еще.
Я смотрел, как он бродит вдоль голых стен спортивного зала. Это была пустая безлюдная площадь. Каменный пол давно протерся в пыль под ботинками заключенных. 428-й бродил по нему медленно и размеренно, слегка прихрамывая на левую ногу.
– Довольны? – спросил он, будто бы ни к кому не обращаясь.
Когда действие обезболивающего закончилось, Марианна пришла в себя. Но толку от нее было мало. Очевидно, она ничего не видела, сказала только, что слышала крики. Много криков. Затем она снова начала плакать, и нам пришлось снова накачать ее обезболивающим. В этот раз очень сильно. Ходили разговоры о том, стоит ли вообще ее будить. Состояние Марианны ухудшилось. Я держал ее за руку. Когда ей сделали укол, она крепко сжала мою ладонь, а затем постепенно отпустила, словно ускользая куда-то.
– Вы мой друг, – сказала она слабо, и я ощутил щемящую пустоту на душе.
– Все это – пустая трата времени.
Голос 428-го меня разбудил. Он не смотрел в объектив камеры, а просто ходил по комнате, рассуждая вслух.
– Я не знаю, что произошло с людьми на Шестом уровне, и Управителю это известно. Я хочу помочь. Очень хочу. Пока не стало слишком поздно. И если бы меня отсюда выпустили, я бы… Да какая разница, – в его голосе была горечь. – Наверняка я знаю лишь, что с Тюрьмой что-то неладно. Я слышал о сбоях в системе, испытал их на собственной шкуре. С каждым днем они все хуже и хуже, верно? С каждым днем, что я провожу здесь. Это не угроза, если что. Я просто знаю, что чем раньше вы меня отсюда выпустите, тем раньше я смогу помочь вам все исправить. И спасти множество людей. Это я хорошо умею.
