И я сказал вдове:
— Забирай, раз годятся. Заплатишь в другой раз. А нет — бог на том свете воздаст. Это же прямо казнь египетская: три пары шерстяных чулок! Ребенок есть ребенок…
Она странно глянула на меня:
— Ребенок ребенка выручает… Ну как же я могу взять?..
— Во-первых, я не ребенок, сам зарабатываю свой хлеб. А во-вторых… — Я встал с табуретки, обнял ее за плечи и поцеловал.
Она ответила на поцелуй.
Наутро я проснулся в постели, под одеялом, ощутил запах жареной картошки и ячменного кофе и услышал голоса:
— Если башмачки тебе по ноге, не забудь сказать спасибо дяде. Он нам в долг поверил.
Я быстро выскочил из постели. Мои штаны висели у печки, а носки куда-то запропастились.
Она отворила дверь из кухни.
— Наденешь носки моего покойного… Там, около башмаков, я положила. Твои надо выстирать и заштопать.
— Спасибо, — ответил я растерянно. Растерянно — потому, что она все, происшедшее между нами, наверное, сочла пустяком, о котором даже и вспоминать не стоит.
Торопливо одевшись, я вышел на кухню, где десятилетняя девчонка уже красовалась в сандалиях. В тех самых, что я нес в подарок Норе и так и не подарил — не хватило смелости, не пришлось к случаю, слишком уж быстро меня выгнали, — оправдание для себя всегда найдется, хотя в душе и будет точить червячок.
— Годятся? — спросил я.
Девочка сделала книксен:
— Спасибо, дядя. На шерстяные чулки — как раз. А то приходится надевать четыре пары. Ногам тяжело, пока дойдешь до школы — болят.
— Носи на здоровье. Ты в каком классе?
— В третьем.
— И как учишься?
Девчонка промолчала. Вместо нее ответила мать:
— Случается тройка-другая, но в табеле одни четверки и пятерки.
— Значит, лучше меня. У меня тройки и в табеле бывают. Много уроков приходится пропускать, пока ездишь. Хорошо, что в вечерней школе не очень придираются. Там многие пропускают.
— А ты в каком классе учишься? — осмелела девчонка.
Мать тут же сделала ей выговор за тыканье, но я махнул рукой:
— Почему бы школьнице и не сказать школьнику «ты»? А учусь я в девятом классе. Такой здоровый лоб, и всего на шесть классов обогнал тебя. Смешно, правда?
Но смеяться никто не стал. Мы жадно навалились на поджаренную на бараньем сале картошку, запивая ее горьким ячменным кофе. Я предложил было сахарин, но хозяйка отказалась: вредно для здоровья, да и так она уже должна мне за сандалии. Чтобы я только не забыл зайти, авось в другой раз она окажется побогаче.
Я подумал, что за такую дрянь, как эти тапочки, она мне ничего не должна. Но зайти обещал — хотя бы для того, чтобы обогреться.
