Сергей широко осклабился:
– А если мне хочется попробовать? А мне, между прочим, очень даже хочется…
– Твое право, – Кир пожал плечами, – но я бы хотел, чтобы ты меня сначала выслушал.
– А вот слушать тебя мне почему-то не хочется, – Сергей передернул затвор, – опять будешь мне лапшу на уши вешать, а я, как дурак, буду слушать и верить. Так что, дорогой, иди-ка ты…
Он поднял автомат, сдвинул вниз рычаг предохранителя и поймал тонкую фигурку в прорезь прицела. Кир стоял без движения, с безучастным лицом наблюдая за действиями Сергея. Чесноков положил палец на спусковой крючок, выбрал слабину. Кир не шевелился. Сергей протяжно вздохнул, опустил автомат и сплюнул на песок:
– Черт с тобой, золотая рыбка. Рассказывай.
Кир улыбнулся, сел на бархан и сосредоточенно уставился в воздух перед собой.
– Хорошо. Хотя, признаюсь, странно. Я и так и сяк прикидывал – выходило, что ты сначала попробуешь меня подстрелить, а потом будешь слушать. Предикат противоречия сейчас у тебя должен иметь наибольший вес, а по правилу отсечения… – Кир перевел взгляд на напрягшееся лицо Сергея, осекся и быстро закончил: – Ну да неважно, главное, привязка сохраняется. Это внушает некоторую надежду. – Он махнул рукой, словно отгоняя невидимую муху, и кивнул Чеснокову: – Садись. История долгая.
Сергей отрицательно покачал головой.
– Как хочешь. Если коротко, то у меня проблемы. – Кир помолчал. – Когда я прервал тур, ну ты видел… меня вытащили, я очнулся, смотрю – возле кабинки народ толпится. Это вообще редко бывает, обычно возвращающегося только один ассистент встречает, чтобы зря человека не нервировать, а то всякое бывает. Некоторые, особенно которые первый раз, не сразу на реал переключаются. Особенно если его вдобавок только что убили… – Кир мотнул головой, – но я не удивился. Я же тур прервал, а я там, типа, важная шишка. Ну, думаю, забегали, уродцы. Щас на коленях ползать будут, просить, чтобы я папе не жаловался. Потом смотрю – что-то меня не торопятся от аппаратуры отключать, ага, думаю, наверняка будут всякие там индивидуальные супертуры предлагать. Ладно. А тут один из них и говорит мне: «Здравствуйте, Кирилл Аркадьевич». И смотрит так выжидательно.
Я пригляделся и совсем удивился. «Он-то что тут делает?» – думаю. Я его узнал – это папин партнер, Игорь Лахнов, директор «Реалити-два». Большинство народа даже думает, что он у нас самый главный, хотя у него акций всего шесть процентов. «Здравствуйте, – говорю, – чем обязан?» Он улыбается. «Я, – говорит, – даже рад, что вы заставили этих охламонов прервать тур. Когда для фирмы наступают трудные времена, ее руководитель должен стоять у руля, а не играться в игрушки». Я напрягся. «О чем это вы?» – спрашиваю. «Твой отец, – отвечает Лахнов, – по некоторым причинам больше не может исполнять роль руководителя фирмы». Тут я соображать начал – папа вроде недавно с этим Лахновым поругался, причем крепко – чуть ли не уволить его задумал. Правда, папа у меня о работе говорить не любит, да и вообще он человек не сильно общительный, поэтому подробностей я не знал. Но и без подробностей догадался, что дело нечисто. «Что вы с моим папой сделали?» – спрашиваю. Ну он мне и объясняет, что ничего они не сделали, папа жив и здоров, вот только все свои акции он продал именно ему, Лахнову. Тут для него большим сюрпризом оказалось, что недавно папа половину своих акций мне отписал, а Лахнов-то, гад, думал контрольным пакетом завладеть.
