По стеклу ползли жирные капли влаги, дождь и не думал заканчиваться. Полчаса назад подошла к концу моя рабочая неделя, и я размышлял над тем, как мне провести выходные. Идти домой не хотелось. Не сейчас, по крайней мере. Дома – рутина и скука.
Я пил кофе и наблюдал за людьми, продирающимися сквозь дождь на площади. Куда они спешили? В метро? В снующие туда-сюда неугомонные и неуправляемые маршрутки под водительством приезжих из Средней Азии шоферов? В свои дома-крепости, притихшие под непрекращающимся октябрьским дождем и от того кажущиеся не такими уж и неприступными? Кто их знает.
Было в этом что-то надрывное и трагическое, похожее на побег смертных существ, осознавших тленность своего существования, от неминуемой смерти. Но смерть, как и осень со своим верным спутником – дождем, настигала. Она находила всех и вся, все видящая и все знающая, просчитывающая ход за ходом в этой партии, собственной партии. От нее не убежать…
И надо ли? Вспомнилась странная фраза из какого-то полузабытого разговора, а, может, сна: смерть - лишь мера внутренней свободы. Обретая ее, мы обретаем все. Мы становимся абсолютно свободны от всех обязательств, а главное – от этого непрекращающегося и, в общем-то, бессмысленного бега. Мера внутренней свободы. Жизнь в обмен на нее.
Допив кофе, я заказал бокал вина. Надо было развеяться. Дождь удручал, и мысли в голову лезли соответствующие. За соседним столиком сидела компания молодых людей, по всей видимости, студентов. Они что-то бурно обсуждали. Я расслышал такие знакомые имена, как Кант и Сартр. Наверное, предметом дискуссии было занятие по философии. Я невольно вспомнил свое фиаско на философском факультете.
Черт с ним. Все условно в этом мире. Невозможно добиться всего и сразу. Иначе было бы нарушено равновесие в этом мире, и ему рано или поздно пришел бы конец. Он рухнул бы, пал, не выдержав нашей мощи, как ушедшая на дно Атлантида…
Эта мысль привела меня к мысли следующей: о конце света. В последнее время все больше людей говорило о нем как о чем-то совершенно реальном и неминуемом. Был вытащен на свет календарь давно павшей цивилизации южноамериканских индейцев, проводилась довольно сосредоточенная аналитика глобальных катастроф. Думаю, свою роль здесь сыграл и финансовый кризис: когда маска благонадежности спала с лица капиталистического мира, обнажив его внутренние диалектические проблемы, вслед за крушением ряда экономик стала очевидна возможность разрушения физического, на сей раз уже в масштабах всей планеты, возможность наступления хаоса по всем направлениям.
