— Они струсили, а это значит…
— По-твоему, если человек струсил, то ему уж и места в наших рядах нет?
— А по-вашему иначе?
— По-моему, человека сначала воспитать надо. Обучить как следует, а потом уже толкать в пекло. А эти — с марша — в бой! С тобой, Мухин, прибыли? Вот видишь, с ним. Третий день всего…
— Это не оправдание. Такие явления надо пресекать немедленно. — Большим пальцем правой руки лейтенант с треском придавил сначала одну кнопку планшетки, потом другую. — Выжигать каленым железом, как выразился один уважаемый мной человек.
— Иди ты знаешь, куда? Одним словом, давай, Мухин, этих гавриков к Бушуеву. Мы с тобой не сумели — он перевоспитает.
— Товарищ старший лейтенант, — сдвинув брови к переносице, сказал розовощекий, — вы игнорируете последнюю инструкцию, касающуюся таких фактов! Конечно, дело ваше, но… в общем, я вас предупредил.
Он взял полевую сумку, повесил через плечо, взглянул на часы.
— Торопишься? — участливо спросил Охрименко.
— Да. В полк надо заглянуть, потом, возможно, в дивизию. Литературу получить и вообще…
— Ну, вот что, — сказал Охрименко, — литература и «вообще» — подождут.
— Простите, не понял юмора, — сказал лейтенант.
— Да юмор простой: у меня людей нет.
— А я при чем?
Улыбка, с которой лейтенант не расставался с момента прихода Мухина, все еще блуждала на розовом лице. Наверное, она взбесила Охрименко больше всего.
— Тебе что, наплевать, что будет с ротой? А если от этого нашего наступления зависит иcxод большой операции? Да ты понимаешь, что говоришь?
— Но я же — штабной работник! — визгливо выкрикнул лейтенант. На его верхней губе выступили капельки пота, губы дрожали. — У меня свои обязанности!
— Лейтенант Трёпов тоже работник штаба, однако посчитал, что здесь он нужнее.
— Это его дело!
— Ну, хватит. Примешь взвод Белугина. Он ранен. Все.
Надев каску, Охрименко пошел вдоль траншеи. Лицо лейтенанта вытянулось, руки бегали по складкам шинели, теребя ремешок полевой сумки.
— Это произвол! Он не имеет права! Меня ждут в батальоне!
— Кто это? — спросил Мухин подошедшего Трёпова.
— Игорь Раев из штаба батальона. Прислан для связи. А что?
— Ничего. Все правильно.
Своего помкомвзвода Мухин нашел возле раскрытой, как сундук, землянки. Он сидел на корточках и набивал патронами пулеметную ленту. Булыгин горстью одной руки— другая была забинтована до локтя — сгребал и подавал ему патроны, в изобилии рассыпанные по земле.
— Видали? Прям в середку угодил, — сказал Дудахин, кивнув на развороченную землянку. Это была та самая землянка, где находились раненые. У Мухина перехватило дыхание.
