— Нет. Мне не важно… Я вообще не верю. Я… даже если бы вы были виновны, я не стала бы вас убивать. Но я не верю, что вы виновны.
— А вот и напрасно, — говорю я. — Я виновен.
Пауза. Напряжение висит над всей этой сценой, как свежая лесная паутина.
— Виновны? — переспрашивает она жалобно. Я киваю.
Она поднимает пистолет. Ствол ходит ходуном; я чувствую, как за моей спиной бесшумно разбегаются в стороны ассистенты и осветители.
— Я вас не убью, — говорит она успокаивающе. — Я ненавижу насилие.
Я думаю, что даже если разделить сумму за мою голову поровну на всех, кто находится сейчас в комнате — даже в таком случае Георг и Лада смогут пышно пожениться и безбедно прожить лет пятьдесят. И еще я думаю, что ей осталось всего лишь отвести руку в сторону и один раз пальнуть в мишень. Все, аплодисменты.
Тогда она плавно, как в тире, жмет на курок.
* * *
— И что же было дальше? — спрашивает сосед, живущий в квартире напротив.
Я показываю ему длинную царапину на виске. След скользнувшей пули.
— А сзади никто не стоял? — беспокоится сосед.
Я рассказываю об осветительном приборе, который упал на пол и разлетелся на тысячу кусков. И о том, что Георг порезал палец.
Сосед долго молчит. Я допиваю вино, догрызаю печенье и благодарю за чай; когда я поднимаюсь из-за стола, сосед вдруг снимает очки — прежде он никогда не делал этого при посторонних — и долго, беспомощно трет переносицу.
Я не спешу уходить. По всей видимости, сейчас он что-то скажет.
— Судья, — говорит он наконец. — Мне очень жаль… Получилась по-настоящему страшная месть.
— Брось, — говорю я. — Не стоит так уж проникаться.
Он резко качает головой. Похоже, сегодня вечером он выпил слишком много:
— Прости меня… Но я не могу отменить эту награду. Никогда. Я поклялся.
— Прости и ты меня, — говорю я после долгой-долгой паузы. — Мне следовало быть ближе к штрафной. Тогда бы я увидел, что сначала линию пересек мяч, а потом уже номер десятый…
— Ты же видел запись, — говорит он еле слышно. Я киваю:
— Да. «Вне игры» не было.
— Единственный шанс… — шепчет он. — Финал Кубка Чемпионов… Ребятам так и не удалось больше подняться. Никогда…
— Я совершенно напрасно не засчитал тот гол. Любой судья хоть раз, да ошибается. Я ошибся фатально… Когда-нибудь я снова ошибусь, и тогда ты наконец выплатишь свое вознаграждение.
— Это будет очень печальный день, — шепотом говорит сосед.
— Выше голову, — отзываюсь я, открывая дверь. — Никто не живет вечно… Кроме того, я ведь еще жив!
