– Политика – совсем не мое дело, – продолжал тем временем мужчина, – но даже мне ясно, что в России все еще существуют силы, стремящиеся не допустить формирования полноценной демократии по прогрессивному американскому образцу. И первыми под удар попадают, конечно же, дети, из которых готовят покорную диктатуре массу, следуя старым советским рецептам. Вы не представляете, например, насколько сейчас разрослись новые пионерские организации. Конечно, новые пионеры никак не связаны ни с марксизмом, ни с политикой вообще, и тем не менее…
– Господи, Миша, ну пионеры-то чем вам помешали? – удивилась Клавдия. – Наоборот ведь, люди с детьми работают, им помогать надо.
– Не понимать, что пионерские организации и прочие всяческие скауты – это идеологическое издевательство над детьми, могут только люди, сами еще не очистившиеся от скверны советской идеологии! Да вы хоть песни их послушайте.
Вероятно, наступившая тишина была настолько громкой, что ее услышал даже сам говорящий. Кто-то посмотрел на Клавдию, кто-то, наоборот, отвел глаза. А сама Клавдия растерялась… Наверное, этот Миша совершенно не хотел ее обидеть, просто не замечал ничего, кроме собственного пафоса.
– И что же вам не нравится в пионерских песнях, молодой человек? – голос Семецкого прозвучал совершенно спокойно, только лицо, казалось, чуть заострилось и приняло выражение холодной и едва заметно надменной вежливости. И это «молодой человек» прозвучало в его устах совершенно естественно, хотя он был моложе Миши лет на десять.
«Убьет», – понял Санька, и от этого почему-то стало весело и легко.
– Вот, например, «Орленок, орленок, взлети выше солнца!» – мелодично процитировал Семецкий. – Чем вам не нравится эта песня? И чем не девиз для растущего маленького человека?
– Все мы знаем, чем закончился полет Икара, – попытался отшутиться мужчина.
Семецкий легко пожал плечами, артистично приподнял бровь:
– Когда же это гибель одного человека, «желающего странного», останавливала идущих следом? Напротив. Это только для не умеющих мечтать миф об Икаре служит пугалом.
Кажется, Миша понял-таки, что на него нападают всерьез.
– Впервые вижу бизнесмена, который говорит о мечтах, – ощерился он.
– Мальчики, мальчики… – забеспокоилась Клавдия.
– Вот как? – бровь Семецкого поднялась еще выше. – По-вашему, мечтать о чем-то большом и уметь хорошо работать – две вещи несовместные?
– Не знаю, – почти огрызнулся мужчина. – Но обладай я такими средствами, какие находятся в вашем распоряжении, я уж точно нашел бы им более достойное применение, чем строить никому не нужные ракеты.
