– Значит, ничего не поменялось.
– Но разве может быть иначе? Так ведь всегда. Детей сызмальства учат драться и отбирать чужое. Ведь только так человек может получить то, что ему нужно. И меня бы так воспитали, если бы не нога, – сказала Кира.
– Нога?
Так он ничего не знал. И откуда бы ему знать?
Теперь она чувствовала себя неловко, потому что ей надо было рассказать о себе.
– Я хромаю. Я родилась такой. Меня хотели отправить на Поле, но мама сказала «нет».
– Она поступила наперекор им? Катрина? – его лицо посветлело, и он улыбнулся. – И она победила!
– Ее отец все еще был жив, он был важным человеком, так она мне говорила. Поэтому меня оставили. Наверное, думали, что я в любом случае умру.
– Но ты была сильной.
– Да. Мама говорила, что боль сделала меня сильной.
Рассказывая об этом, она чувствовала не неловкость, а гордость и хотела, чтобы и он гордился ею.
Он вытянул руку, и она протянула ему свою.
Ей было интересно узнать, что случилось дальше.
Она замолчала в ожидании.
– Я не знаю в точности, кто это был, – продолжил он. – Могу предположить, конечно. Я знал, что он страшно завидует мне. Скорее всего, он тихо подошел со спины и напал, когда я шел по следам оленя. Сначала ударил дубиной, чтобы оглушить, а потом изрезал ножом. И оставил меня, решив, что я умер.
– Но ты выжил. Ты сильный, – Кира сжала его руку.
– Я очнулся на Поле. Наверное, волочилы оттащили меня туда и оставили, как обычно. Ты была на Поле?
Кира снова кивнула и только потом, вспомнив, что он слепой, произнесла вслух:
– Да.
Она скажет ему, когда и по какому поводу, но не сейчас.
– Я бы умер там, как и предполагалось. Я не мог двигаться, ничего не видел. Я был оглушен, мне было очень больно. Я хотел умереть. Но той ночью, – продолжил он, – на Поле пришли неизвестные. Сначала я решил, что это копатели. Я попытался сказать, что я еще живой. У них были незнакомые голоса. Они говорили на нашем языке, но ритм и интонации их речи были другими. Хоть я и был в безнадежном состоянии, но я все равно слышал разницу. Их голоса успокаивали. Добрые голоса. Эти люди влили мне что-то в рот. Какой-то напиток на травах. Боль притупилась, и мне захотелось спать.
Они положили меня на носилки, сделанные из толстых слег…
– И кто это был? – перебила Кира.
– Я не знал. Я их не видел. Мне повредили глаза, я бредил от боли. Но я слышал их дружелюбные голоса. И я выпил эту жидкость, доверился им.
Кира была потрясена. За свою жизнь в селении она ни разу не встречала человека, который был бы способен на такое, кто бы захотел облегчить страдания другого, поддержать или утешить тяжело раненого. Да никто и не знал, как это сделать.
