— Держись! — крикнула она волку.
Альвийский меч трепетал, словно уже успел соскучиться по бою.
Лезвие рассекло огненное вервие, разрубило узел; Фенрир встряхнулся, сбрасывая с себя жгучую паутину.
Над рядами ведьм взмыли первые огнешары. Запел, тонко и высоко, альвийский меч, задрожал, потянув за собой руку валькирии.
Нет, даже не огнешары, скорее — капли огня, тянущие за собой длинный истончающийся след, словно выплеснутые из некоей чаши.
Альвийский клинок, будто подсказывая Райне, что делать, тянул и тянул её за собой. Остриё пронзило четящий клубок пламени, огненные языки заплясали вдоль лезвия, шипя и опадая. Через эфес и перчатку в ладонь Райны устремился колючий, жгучий, кусающий поток силы, который она тотчас и вернула, не в состоянии сотворить с ним что-то ещё — настолько чужд он был природе Древних Богов.
Её тело словно пронзило молнией; сила текла от плеча и до плеча, описывая круг; будто дракон волочил шипастый раскалённый от пламени хвост по вну-I ревностям валькирии.
Она сумела развернуть его, сумела направить обратно, в сверкающий альвийский меч, и сквозь него обратно, потоком фиолетового пламени.
Райна не испытывала к ним ненависти. Может, потому, что Асгард Возрождённый напоминал ей скорее подъятого из могилы мертвеца, чем с любовью и заботой отстроенный после пожара родной дом?
Фиолетовое пламя взмыло и опало, размётывая колдуний в разные стороны. Гортанные крики; Райна вновь поймала остриём меча огненную каплю; клинок поглотил её и изверг обратно — и вновь струёй лилового огня.
Горела земля, поднимался едкий, густой, непроглядный дым, быстро отделяя валькирию с Фенриром от колдуний. Райна даже не могла сказать, зацепила ли она кого-то из них по-настоящему.
Дым — это было очень плохо. Под его прикрытием ведьмы могли подобраться ближе, ударить в упор.
Валькирия заколебалась. Она шла сюда выручить волка, и эго ей удалось; может, стоит всё-таки послушаться отца и предоставить Гулльвейг вести эту бит-
*
ву? Едва ли великий Один намеревался покончить с собой и всеми только что спасёнными асами!
— Возвращаемся, — бросила она оправившемуся волку. — Ворота защищает Гулльвейг. А мне отец велел не вмешиваться ни под каким видом. Я и... не вмешалась. Только тебя выручила.
— Спасибо, сестра, — рыкнул волк. Выглядел он неважно — длинные полосы багровых ожогов, сгоревший мех... Конечно, это не могло так просто убить сына Локи, над которым не властно время, но потрепало его изрядно.
