Взгляд Жака обращается на Анжелику. Де Лиль между тем поднимает кресло и задвигает его за стол. Повернувшись, он с улыбкой смотрит на девушку. Ее тело приняло прежнюю форму. В руках у демонессы «Конфигурация плача».
— Прекрасно сыгранная партия, принцесса, — вкрадчиво молвит де Лиль.
— Их будет много, месье, — таким же вкрадчивым голосом отвечает Анжелика. — У Лемаршана есть необычайный талант, который мы должны поставить себе на службу.
Де Лиль меняется в лице. Не смотря на обилие пудры, оно как будто становится еще белее.
— Ступайте в мои апартаменты, мадам. Я навещу вас вскоре.
Анжелика покорно кивает, поворачивается и уходит. Де Лиль ловит удивленный взгляд слуги и вновь тепло улыбается юноше:
— Демон, которого вызвал маг, принадлежит одному лишь заклинателю. Тот, кто обращается к магии — управляет магией. Запомни, Жак. Это мой урок.
* * *
Университет Сорбонна. Класс анатомии.
Крепкие пальцы сжимают сверкающий скальпель. Рука делает острожный, неглубокий разрез, снимает кусок кожи с груди покойника и обнажает мускулы.
В прозекторской университета просторно и тихо. Пол усыпан бурыми от крови опилками. На столах лежат накрытые простынями трупы, на которых оттачивают мастерство студенты и учителя университета. За одним из таких столов, засучив рукава, проводит вскрытие доктор Огюст де Маре — профессор философии и естествоиспытатель. Мужчине за тридцать. У него мягкие черты лица и добродушная улыбка. В классе анатомии ни души, кроме его друга Филиппа Лемаршана.
Улыбается Огюст как раз потому, что Филипп только что рассказал ему о ночном визите во дворец.
— Пресвятая Дева! — бормочет Огюст, продолжая резать тело покойника. — Какая жалость, что сеньора де Бомон отошла в могилу четыре года назад. Ты бы мог продать ей эту сказку и, клянусь всеми умами мира, она повторила бы успех своего величайшего произведения «Красавица и чудовище».
— Это не сказка, Огюст, — протестует Филипп. — Я видел это собственными глазами. Шкатулка способна открывать дверь в преисподнюю!
— Филипп, мы живем в Эпоху Просвещения, а не в Темные века. Миром управляют Логика и Здравый смысл. Мы даже от Бога ухитрились избавиться. Следовательно, если нет Бога, нет и Дьявола, а если нет рогатого, то и преисподняя не существует.
— Но я же видел! Стоял прямо возле окна!
Уловив нотки возмущения в голосе друга, Огюст отвлекается от работы и смотрит на распыленного юношу.
— Ну что ж, — профессор пытается рассуждать логически. — Давай предположим, что ты прав. Заказ герцога, который вы с Женевьевой с самого начала считали странным, оказался чем-то вроде сделки с дьяволом. Шкатулка открывает дверь в преисподнюю, а всякая открытая дверь может быть закрыта. Не так ли?
