Св. Иоанн Лествичник так говорит об этом: «Во всех деяниях наших, которыми стараемся мы угодить Богу, бесы выкапывают нам три ямы: во-первых, борются, чтобы воспрепятствовать нашему доброму делу; во-вторых, когда они в этом первом покушении бывают побеждены, то стараются, чтобы сделанное не было по Богу; а если эти воры и в этом умышлении не получают успеха, тогда уже, бесшумно подступив к нашей душе, ублажают нас, как живущих во всем богоугодно. Первому искушению сопротивляется горячее рвение и память о смерти; второму – повиновение и уничижение; а третьему – всегдашнее укорение самого себя. Это трудно нам, пока не войдет во святилище наше огонь Божий (ср. Пс. 72, 16–17). Тогда уже не будет в нас насилия злых навыков, потому что Бог наш есть огнь поядающий (Евр. 12, 29) всякое разжение и движение похоти, всякий злой навык, ожесточение и омрачение внутреннее и внешнее, видимое и помышляемое» (Сл. 26, 8).
Всего бывающего при этом описать никакое перо не может. Внимай себе, одно мерило держа в уме – единому Богу благоугождать всем: и большим, и малым, и сама жизнь научит тебя ясно видеть и проразумевать вражеские козни. Предложу, однако ж, тебе два-три примера, какие смуты воздвигает враг в нашей душе, чтобы попортить наши дела, когда они должны длиться определенное время.
Когда, например, больной расположится благодушно переносить свою болезнь и переносит, враг, зная, что таким образом он утвердится в добродетели терпения, подступает расстроить такое его благорасположение. Для этого начинает приводить ему на ум многие добрые дела, которые мог бы он совершить, если бы находился в другом положении, и старается убедить его, что если бы он был здоров, как усердно поработал бы Богу и сколько бы пользы принес и себе, и другим: ходил бы в церковь, вел бы беседы, читал бы и писал в назидание ближних и подобное. Заметив, что такие мысли принимаются, враг почаще приводит их на ум, размножает и раскрашивает, проводит до чувства, вызывает желания и порывы к делам тем, представляя, как хорошо шли бы у него те или другие дела, и возбуждая жалость, что связан по рукам и ногам болезнью. Мало-помалу при частых повторениях таких мыслей и движений в душе жалость переходит в недовольство и досадование. Прежнее благодушное терпение таким образом расстраивается, и болезнь представляется уже не как врачевство от Бога и поприще для добродетели терпения, а как нечто неприязненное делу спасения, и желание освободиться от нее становится неудержимым, все еще в видах получения через то простора для всяческого доброделания и угождения Богу.
