Как раб греха, и не хотя, делаю худое; как воинствующий под властию его, ему подчиняюсь, и, имея возможность бежать, плачу дань этому царствующему во мне навыку. Радея о страстях, несу оброки плоти. Зная, что растление во мне усиливается, сам содействую ему, влекомый какою-то тайною силою, хочу будто бежать, но как пес на железной цепи, опять возвращаюсь туда же.
Иногда дохожу до ненависти ко греху и питаю отвращение к беззаконию; но все же пребываю порабощенным страсти; она обладает мною, несчастным, и сластию греховною против воли вовлекает в грех. Страсть купила себе мое произволение и источает на меня грех. Кипят во мне страсти вопреки уму: они срастворились с плотию и не терпят разлучения. Напрягаюсь переменить произволение, но предшествовавшее мое состояние никак не даст мне успеть в этом. Стараюсь, бедный, освободить душу от долгов, но злой заимодавец тут же вводит меня еще в большие долги. Щедро дает он в заем и не напоминает об отдаче, даже совсем не хочет брать обратно, желая только рабства моего; дает и не взыскивает долга, чтоб обогащался я страстями. Хочу отдать ему старый долг, а он прибавляет новый.
Если же делаю себе небольшое принуждение, попереча страстям, – он, чтоб низложить меня, придает новые страсти, и, видя, что постоянное пребывание в долгу заставляет меня быть грешным, вводит в меня новые пожелания, а чтоб я не исповедывался, ввергает меня в забвение моих страстей.
Встречаюсь с новыми страстями, и, занятый ими, забываю о прежних. Дружусь с появившимися вновь страстями и опять оказываюсь должником; бегу к ним, как к друзьям, и заимодавцы мои опять обходятся со мною, как властелины; и я, который не задолго до сего старался получить свободу, ради их делаюсь преданным рабом. Спешу снова разорвать их узы и снова облагаюсь новыми. Спешу освободиться от воинствования в рядах их, но, как взявший с них много даров, оказываюсь невольно связанным с ними. О, какая власть надо мною греховных страстей! О, какое господство злохитрого и коварного змия! Действуя по природе, и он входит в торг, дает залог, чтобы продать ум самому греху. Убеждает меня угождать плоти, под предлогом употреблять ее на служение душе; и я препобеждаюсь сластолюбием и, предавшись тотчас невоздержному сну, совершенно лишаюсь ее услуги. Когда молюсь, внушает мне мысль о каком-нибудь ничтожном удовольствии, и ею, как медною цепью, держит слабый ум мой, – и не ослабляет уз, хотя он и порывается бежать.
