-Анна! Анна, вот ты где! - донесся до меня голос Филиппа.
Элсмет с неприязнью покосилась на спешившего к нам Филиппа, слегка скривилась от досады, развернулась и пошла по направлению к городку. А я отметила, что Этьен был прав: она очень красива. Даже гримаса не смогла ее испортить.
-Анна! Ну наконец-то я нашел тебя! А этой что понадобилось? - и слегка запыхавшийся Дюкре указал на удаляющуюся фигуру колдуньи.
-Уговаривала меня уехать из города.
-Что?
-Да, еще и опасности какие-то сулила. А зачем ты меня искал?
-У меня неприятные новости, - кислым тоном заявил Филипп. - После отъезда Этьена Густав сказал, что сам займется архивом. Мне же велел привести все протоколы дознания в должный вид. Можно подумать, будто сейчас они в ненадлежащем!
Последние слова прозвучали оскорбленно. А я подумала, что теперь становится понятным, зачем отослали Этьена. И пожалела, что он не уничтожил то письмо с признанием в преступлении - отчего-то оно казалось мне важным. Но вот чем могла помешать Элсмет и Густаву я? А в том, что эти двое действуют сообща, сомнений у меня уже не оставалось. И новость, принесенная Филиппом, тревожила меня. Причем беспокоило меня не то, что мы вряд ли сможем до возвращения Этьена продвинуться в своем расследовании, а то, что Густав вполне способен найти что-либо, нам пока неизвестное. Но деваться нам было некуда: Филипп выполнял распоряжение начальства, а я, без особой надежды на успех, продолжала разбирать храмовые книги. Дюкре иногда заглядывал днем, а по вечерам приходил с Вероникой. Подруга прониклась идеей ухажера о том, что меня надо бы развлечь и частенько приводила еще и довольно большую компанию. Понятно, что при свидетелях мы никаких серьезных разговоров вести не могли, но и ничего, что требовало бы обсуждения с глазу на глаз, пока не произошло. Несколько дней шли дожди, затяжные и холодные. Настроение было унылое, под стать погоде. Когда становилось совсем тоскливо, я принималась вспоминать Этьена: его руки, его губы, нежные слова и жаркие признания. Вспоминала, как впервые увидела его и сочла своим недоброжелателем, с какой враждебностью отнеслась к нему в доме Питера, как мы сидели в Лесу, держась за руки, как он впервые поцеловал меня. Я так по нему скучала! И ждала, ждала...
А однажды вечером меня подстерег Питер. Я все еще сердилась на него за несправедливые упреки в адрес Этьена. И пока он плелся за мной до моего дома, я старательно делала вид, что не замечаю своего спутника и не слышу его неуклюжих попыток оправдаться. Должно быть, со стороны это выглядело смешно - и мысли об этом еще сильнее злили меня. Я понимала, что не смогу долго держать на него зло, но простить пока еще не была готова.
