Месть | страница 68
Лили, как никто другой, знала, чему она подвергнет свою дочь, если сообщит о преступлении. Полицейские пристанут к ним с бесконечными допросами, снова и снова пережевывая все детали происшествия, до тех пор пока они навечно не отпечатаются в их сознании. Потом госпиталь с неизбежной судебно-медицинской экспертизой. Они будут исследовать Шейну на гинекологическом кресле и расчесывать ей на лобке волосы в поисках следов насилия. Если эти доказательства убедят следствие, то им придется провести массу времени, давая свидетельские показания в ходе расследования и судебного разбирательства. Шейне придется сидеть на скамье свидетелей и в присутствии множества незнакомых людей повторить все отвратительные подробности этой ночи в ее страшных деталях. Потом ей придется слово в слово повторить то же самое адвокату. В том же зале, где будет сидеть и преступник. Ей придется дышать одним с ним воздухом! О процессе узнает вся округа. Даже дети в школе будут все знать и скоро о том, что случилось, узнают все.
Самое страшное, а это Лили понимала лучше других — это то, что после всего того, что им предстояло пережить, еще до того, как прекратятся ночные кошмары, от которых Шейна будет просыпаться в холодном поту, до того, как у них в семье восстановится нормальная жизнь, мерзавец выйдет на свободу. За изнасилование при отягчающих обстоятельствах положено восемь лет, на практике давали не больше четырех. Кроме того, ему зачтется срок предварительного заключения, и к моменту, когда тюремный автобус повезет его из зала суда к месту отбывания наказания, сидеть ему останется чуть больше трех лет. Нет, подумала она, еще ему дадут за оральное совокупление — это еще несколько лет. Но этого мало. Мало будет, сколько бы он ни получил. Срок для подобного не мог быть достаточным. Она была уверена, что на его счету есть еще преступления. Она вспомнила вкус старой засохшей крови на лезвии ножа. Возможно, что на его совести убийство. Да и это преступление тоже было убийством — насильственным лишением девственности.
Ей следовало также подумать о карьере, о деле всей ее жизни. Ей придется вести в суде дела об изнасиловании, и Лили неизбежно будет вести их с обвинительным уклоном. Она почувствовала себя так, словно перед ее носом захлопывается заветная дверь к креслу судьи. Чем больше она раздумывала, тем больше склонялась к мысли, что не следует сообщать о происшедшем властям.
Она припомнила его лицо, и у нее возникло смутное ощущение — откуда-то из дальних уголков сознания пришло оно, — что она однажды уже видела где-то это лицо. Подвергшаяся насилию память отползала в прошлое и она уже не вполне отчетливо понимала, где правда, а где игра воображения. Но это лицо…