Однако прошло несколько мучительных часов, прежде чем Уильям, бледный, с плотно сжатыми губами, без стука распахнул дверь конторы.
– Что случилось?! – воскликнул он. – Что еще произошло? Почему вы до сих пор не связались с поверенным Фэррелайнов и не объяснили ему суть дела? – Он поднял брови. – Уж не хотите ли вы послать меня для этого в Эдинбург?
Все те чувства, которые юрист старался подавить в себе с момента первой встречи с Дэйли – страх, беспомощность, негодование, предчувствие грядущих бед, – вылились в обыкновенную вспышку гнева.
– Нет, не хочу, – сквозь зубы процедил он. – Вы что, воображаете, что я отправил Клементса рыскать по всему городу просто потому, что мне понадобился посыльный?! Если это – все, на что вы способны, значит, я зря потратил время – и свое, и ваше. Нужно было обратиться к кому-то другому. Господи, да к кому угодно!
Монк еще сильнее побледнел. Поведение адвоката сказало ему больше, чем напечатанный крупным шрифтом текст. Он увидел в нем страх и неуверенность, что для Рэтбоуна было хуже пощечины.
– Тело Мэри Фэррелайн по требованию ее дочери, Гризельды Мердок, было подвергнуто вскрытию, – холодно проговорил Оливер. – Нет сомнений, что она умерла от чрезмерной дозы лекарства – того самого, давать которое входило в обязанности Эстер. В связи с этим полиция обвиняет Эстер в убийстве с целью похищения жемчужной броши.
Он испытал горькое удовлетворение при виде того, как лицо сыщика стало мертвенно-белым, а в глазах его отразилось потрясение, словно на него внезапно обрушился неодолимый ураган. Несколько мгновений они стояли лицом к лицу в гробовом молчании. Все же Монк пришел в себя быстрее, чем мог ожидать юрист, и – следовало признать – быстрее, чем он сам.
– Полагаю, мы оба убеждены в невиновности Эстер? – ровным голосом проговорил Уильям. – Несмотря на любые доказательства обратного?
Рэтбоун слабо улыбнулся, вспомнив, с каким подозрением отнесся Монк к себе самому, когда очнулся, лишившись памяти, и как настойчиво плел он тогда паутину испытаний, чтобы понять о себе хоть что-то. По глазам детектива адвокат понял, что и тот вспомнил об этом же, и оба мгновенно ощутили полное взаимопонимание. Казалось, рухнула разделявшая их стена. Враждебность исчезла.
– Разумеется, – согласился Оливер. – Нам известны лишь обрывки истинной картины. Когда мы узнаем все, история предстанет в совершенно ином свете.
Сыщик улыбнулся, но затем в нем почти сразу проснулась прежняя агрессивность:
