Такие женщины, как вы, именно и приводят в конце концов мужчину на виселицу, – тщеславные, они продают свою собственную душу и души других ради хвастовства. Можно уважать женщину, которая любит и, любя, не заботится о том, что теряет любимый ею, если она его удерживает при себе, но женщина, которая живет займами, не имея в виду оплачивать их… и даже продолжает делать займы и дальше…
Он вдруг умолк. Дыхание со свистом вырывалось у него из горла. Затем наступило полное молчание.
Подождав несколько минут, Сара встала и, даже не взглянув на Гиза, вышла из комнаты.
В передней она увидела лакея и сказала ему, чтобы он проводил джентльмена, находящегося в салоне.
Как отблески потерянного рая,
Горят холмы весеннею зарей.
Мир призраков спускается на землю,
Таинственный, тяжелый и немой.
Все, что живет, и страдает, и любит, –
Красок и песен несметная рать, –
Все притаилось в предчувствии темном
Смерти, которой не миновать.
В. Хенлей
Сара зашла в свой будуар, охваченная слепым гневом, который даже лишил ее на время способности видеть и слышать. Точно какой-то туман окутывал ее, сквозь который она слышала только глухой звук – бешеное биение собственного сердца.
Голос матери заставил ее вздрогнуть так сильно, что она даже испугалась.
– Добрый день, что случилось? – спросила леди Диана. – У тебя совершенно больной вид… Что такое? Может быть, Коти стало хуже? Ты не ушиблась ли?
Сара сделала над собой величайшее усилие и ответила шепотом:
– Я… я просто почувствовала себя дурно на мгновение…
Леди Диана всматривалась в нее своими проницательными глазами…
– Я позвоню, чтобы тебе принесли вина. Не велеть ли Гак принести тебе нюхательную соль?
– Не надо, благодарю… Но, мама, мне бы хотелось остаться одной…
– Конечно, конечно, моя дорогая. Мне очень жаль, что ты дурно чувствуешь себя. Лучше позову к тебе Гак.
Она вышла из комнаты, оставив после себя легкий аромат белой лилии, ее духов.
Сара осталась стоять у стены, держась рукой за книжную полку. В комнате ничего не изменилось; все вещи были на прежнем месте. Но с тех пор, как она вышла из нее полчаса тому назад, ее жизнь изменилась.
Слова, сказанные Домиником Гизом, снова пришли ей на ум и жгли как огнем. Прилив сильнейшего гнева заставил ее поднять сжатый кулак и с силой ударить об угол книжной полки. Она почувствовала боль от удара в суставах кисти, и это принесло ей некоторое облегчение.
Как она могла слушать то, что говорил ей этот человек, доведенный до безумия ревностью и ненавистью к ней…
