– Неужели вы никогда не чувствовали себя одинокой, не хотели, чтобы вас любил кто-нибудь, даже если вы не могли отвечать ему, кто-нибудь, кому вы могли бы доверять? – произнес он шепотом. – Мне вы можете доверять. Позвольте мне любить вас, Сара!
Глаза Сары наполнились слезами.
– Все это дурно, – горячо проговорила она. – Вы сказали… моя мать тоже говорит, что я погубила вашу работу. Ничего хорошего не может выйти из такой любви.
– Это неправда, – резко оборвал он. – Любовь может быть полезна, и моя любовь будет вам служить, должна служить… Я прошу только вашей дружбы, права видеть вас как друг. Я буду стараться никогда не заговаривать о моей любви, пока вы не разрешите мне сами, клянусь вам. Сара, взгляните на меня хоть раз, скажите, что вы дарите мне вашу дружбу!
Она подняла глаза и взглянула ему в лицо.
Она увидела особенное выражение на его лице, которое тронуло ее сильнее, чем выражение горячей любви и обожания и страстная просьба ласк. На мгновение ей представилось, что тут была любовь, которой она никогда не знала, но во взгляде, в глазах этого человека такая любовь к ней могла существовать.
– Я не должна бы соглашаться, – сказала она нерешительно, – я знаю это, и вы это также должны знать. Но если вы хотите, то… оставайтесь!
Он взял ее руку, раскрыл ладонь и поцеловал. Она почувствовала, что его губы дрожат и горят как огонь, когда они коснулись ее руки.
Дела житейские – дела обыденные.
Аристофан
Возвращение домой было нелегким делом. Кэртон встретил Жюльена с недружелюбным удивлением.
– Почему это явились вы, а не кто-нибудь другой? – воскликнул он.
– Мой автомобиль был наготове, – отвечал он коротко.
Кэртон часто взглядывал на него, откинувшись на спинку сиденья. Его раненая рука была плохо привязана, так как он отказался от помощи Сары.
Он был уверен, что Жюльен объяснился в любви Саре, и это признание, после того, что произошло утром, и отставки, полученной им от нее, зажгло в его душе ревность и злобу.
Он нарочно уселся как можно ближе к ней, для того чтобы отплатить ей за свое поражение, которое сделало ее еще более желанной для него. И он внезапно возненавидел Жюльена за то, что тот был моложе его на несколько лет, за его способность, силу и растущую славу. Он понимал, что его годы, его неудавшаяся карьера были фактами, говорившими против него, и это еще усиливало его чувство обиды, делая его еще более непримиримым.
Он не уйдет, как надеялась на это Сара; он останется и поведет игру до конца, каков бы ни был этот конец. Такова судьба!
