Он прижался щекой к ее щеке; от него сильно пахло вином.
– Красавица, – прошептал он, – я не встречал подобной вам…
Сара отпрянула назад, как от удара; его низкое поведение давало ей силы уйти; она высвободилась из его объятий и стояла теперь перед ним оскорбленная, с разбитым сердцем, но в полном самообладании.
Жюльен повалился на кушетку; его глаза были полузакрыты, глупая и вместе с тем злая улыбка застыла на его губах.
– Я не встречал подобной вам женщины… – снова забормотал он, и при звуке этого голоса, дрожавшего от чувственного возбуждения, Сару охватил прилив такого бешенства, на которое редко бывают способны люди ее характера.
– А я никогда не встречала мужчины, который пал бы так низко, как вы, – прошептала она, – никогда, слышите? И только подумать, что из-за вас погиб Шарль Кэртон, а я год высидела в тюрьме, из-за вас, из-за такого человека…
Она беззвучно засмеялась, страдая от этого смеха и смеясь только для того, чтобы не разрыдаться.
Спешить на это свидание после всего того, что было, после всех мучений и горя, спешить в объятия своего возлюбленного – и найти его в таком состоянии!
Она чувствовала себя оскорбленной до глубины души.
Как жаждала она прикосновения этих властных сильных рук, опора которых казалась ей спасением от всех бед, верной защитой от превратностей судьбы…
И вот теперь он держал ее в своих объятиях, и она не испытывала ничего, кроме гнева, недоверия и отчаяния.
Эти губы, которые некогда прижимались к ее губам, которые шептали ей дивные слова любви, которым она разрешала прикасаться к своей шее в том интимном поцелуе, который освещается только истинной любовью, возвышающей даже страсть, эти губы только что нанесли ей своим поцелуем неизгладимое оскорбление. Она машинально поднесла руку к шее, словно хотела стереть следы этого поцелуя.
Жюльен следил за ней с недовольным видом.
Он не успел напиться как следует к моменту прихода Сары; потрясение, которое вызвало в его душе ее появление, временно отрезвило его, но теперь, находясь под гипнозом ее красоты, он внезапно перешел от игривого к опасному чувственному возбуждению.
Они померились взглядами, как враги: она – неподвижно застыв на своем месте, он – полулежа на мягких подушках, она – с чувством горечи и унижения, он – с хладнокровной решительностью дикаря, который не желает выпускать из рук добычи.
Как только она направилась к выходу, он вскочил на ноги и с легкостью, которую трудно было ожидать от такого отяжелевшего человека, преградил ей дорогу.
