Однажды в горноалтайской тайге со склона горы я увидал большого медведя. Должно быть, наевшись спелой малины, как известно, действующей снотворно, он спал под кедром. Вдруг проснулся, рявкнул и начал отмахиваться лапами от чего-то или кого-то, а потом и вообще поторопился уйти. Меня он почуять или услышать не мог, так как ветер дул от него в мою сторону. Да и с какой стати он стал бы так усердно отмахиваться? Скорее предпринял бы что-то другое.
Я так и не понял столь странного поведения медведя.
Прошло много лет, и вот этот случай мне вспомнился, когда я сам оказался в роли того медведя, только не под кедром (на мое счастье, они на Южном Урале не растут), а под сосной.
Был ясный осенний день. Я сидел у костра под вековой сосной на берегу лесной речки. Тихий шум в вершинах деревьев-великанов навевал думы об уходящем лете, о том, что прошел еще один год и мой верный спутник-сеттер все чаще нуждается в отдыхе. Да, короток век нашего друга — собаки: в двенадцать лет уже наступает глубокая старость!
Мои думы были прерваны сильным щелчком в затылок. Встал, огляделся, — тишина. Кроме меня и спящего сеттера, никого нет. Только присел — второй щелчок, и рядом, отскочив от моей головы, падает сосновая шишка.
Вот когда мне стало понятно, почему проснулся, рявкнул и ушел тогда хозяин тайги. Если мне были чувствительны удары маленьких сосновых шишек, то каково приходилось ему от кедровых!
На меня продолжали — без промаха! — падать «снаряды», а вверху никого не видно. Наконец, оттуда посыпался «дождь» шелухи.
Так вот кто «стреляет»!.. Белка.
Она сидела, спрятавшись за толстым сучком. В передних лапах держала очередную шишку, готовясь запустить в меня. Но… не удалось. Ей срочно понадобилось почесаться, ведь она меняла летнюю рыжую шерстку на зимнюю — светло-серую.
Белочка сердито застрекотала, бросила шишку, распушила хвост, еще раз почесала бок и перепрыгнула на соседнюю сосну.
Начало весны. Лед на лесном озере «Боровое» подняло. Образовались закраины с чистой водой.
В затененных местах и низинах лежат белые «заплаты» тающего снега, на полянках блестят лужицы снеговой воды. Земля, освобождающаяся от зимних оков, издает какой-то особый бодрящий запах.
Я был в километре от озера, когда услышал крик чаек. На этом озере чайки не гнездятся и не обитают, в другое время их здесь не увидишь. А сейчас над закраиной между поднявшимся льдом и кромкой зарослей камыша мелькало их несколько сот.
