— Здравствуйте! — сказал Шереметьев.
Старик уронил сеть и встал.
— Русские? — спросил он и прислушался к звуку своего голоса. — Русские в нашем доме?
— А кого вы ждали? — спросила я.
Вместо ответа старик протянул руки, как лунатик, и вдруг ощупал меня пальцами. И тут я поняла, что он слепой.
— А где же наши? — спросил Шереметьев.
— Вы пришли с озера Бюля-ярви, а ваши поселились на озере Юля-ярви, — ответила девушка по-русски.
Шереметьев достал карту, и мы убедились, что немного промахнулись и сели на соседнее озеро, километрах в тридцати от аэродрома.
— Русские, — заговорил снова старик, — давно вас не было. Четверть века я не певал вам своих руп. Последним был у нас профессор, большой, лысый, с черной бородой. Он записывал мои руны на нотной бумаге… Угощал меня водкой, желтой, как чай, и подарил мне самовар. Импи, где наш самовар?
— Вас зовут Импи? — сразу уловил Шереметьев. — Красивое имя…
— По-христиански она звалась Мария. Это они сделали ее Импи.
— Кто это они?
— Те же, кто лишил меня глаз, кто лишил меля сына, опоры старости…
Странные признания старика заставили Владимира Петровича отложить в сторону карту.
— А что с твоим сыном, дед?
— Его смерть и сейчас перед моими глазами, как последняя картина, которую я видел в этом мире. Он стоял без шапки, смотря прямо на’ дула их ружей. Он был самый смелый охотник и никого не боялся. После залпа он еще удержался на ногах. А потом рухнул лицом в снег. Они схватили его за золосы; и тут я крикнул: «Не смейте беспокоить мертвого!..» Убийцы рассмеялись мне в лицо…
— Кто они были?
— Это были белые финны, они гнались за красными финнами, которые уходили от них в Россию. Кровь стекала у красных с повязок, они едва держались на лыжах и просили помощи. Никогда не отказывал в помощи, в несчастии наш род, и Никола проводил красных в Россию тайной тропой. Преслело* ватели упустили добычу и ярость свою обрушили на нас…
— Отец мой был плохой человек! Довольно об этом, — сказала девушка. — Мать моя была настоящая финка!
При этих словах Шереметьев вспыхнул.
— Плохим человеком могли считать вашего отца только финские мясники и лавочники… лахтари!
— Да, да, — отозвался старик, — в лавках нам не продавали ни спичек, ни соли… Потом закрыли нашу мельницу…
Я поняла, что это старая история времен восемнадцатого года, когда Финская советская республика была задушена белогвардейцами при помощи немецких оккупационных войск и оголтелая реакция начала зверски преследовать все левые элементы.
