– Ох, Вика, – вздохнула Маша, – мне бы просто нормального, с сединой или без, лишь бы не пил.
– А другой тоже ничего, – прищурилась Вика, рассматривая ранних посетителей. – Молодой, ловкий, костюмчик как влитой сидит.
– Ладно, пойду я. – Официантка машинально одернула передник, поправила заколку, профессионально улыбнулась и вышла в зал.
– Проходите, пожалуйста, вот сюда, – показала она на столик у окна. – Но вам придется подождать несколько минут, повар только плиту включил. Может, вам пока холодного лимонаду принести? Или, может, пива?
Молодой парень в светлом костюме и с тщательным пробором на голове двинулся было к указанному столику, но седой придержал его за рукав.
– Нет, Майкл. Не туда. Спроси у нее, можем ли мы сесть в другом месте? – произнес он на английском.
– Прости нас, – на хорошем русском, но с еле заметным европейским акцентом сказал его молодой спутник и обезоруживающе улыбнулся, – не могли бы мы занять другой столик, где-нибудь в середине? Мой компаньон… э… он боится высоты и не хочет сидеть у окна, у него эта болезнь с детства, кружится голова…
Маша с изумлением, смешанным с некоторой брезгливостью, посмотрела на седого, встретила его прямой, без следа улыбки взгляд и сразу поняла, что у этого мужчины вряд ли закружится голова даже в том случае, если он посмотрит в глаза голодного крокодила, а не на цветочную клумбу с высоты четвертого этажа. Она поджала губы и молча кивнула на столик, стоящий у колонны.
– Сэр, вы не похожи на человека, страдающего боязнью высоты, – по-английски вполголоса заметил молодой парень, учтиво пододвигая стул своему спутнику. – Мне пришлось именно так оправдать ваше желание.
– Я знаю, – так же тихо ответил седой, усаживаясь и осматривая просторное помещение с пустующими столиками. Через широкие прямоугольные окна лучи солнца освещали чистый блестящий паркет. Еле слышно шумели кондиционеры. Людей в кафе не было. – Но что поделать, я действительно не люблю сидеть у окна. Как-то в Афганистане наша служба под прикрытием моих парней записала интересующий нас разговор через стекло. То есть само оконное стекло сыграло роль резонатора, а специальный прибор снял эти колебания и расшифровал их. Слышимость была гораздо лучше, чем когда я говорю со своей женой из душа и прошу ее принести полотенце.
– Полковник… – начал было парень, но, наткнувшись на такой холодный взгляд седого, словно тот посмотрел на него в прицел, торопливо извинился: – Простите, сэр! Простите. Больше этого не повторится. – От досады он даже слегка стукнул ладонью по столу.
