– Итак, – Семенов повернулся лицом к офицерам, – дело наше, господа, положительно проиграно, по крайней мере теперь… Но перед концом мы должны успеть сделать кое-что еще, а именно попытаться спасти часть золотого запаса России. Двести миллионов, господа… Попрошу вас высказываться, и не забывайте, что большевики могут быть здесь уже завтра. Слушаю вас, князь…
– По-моему, все очень просто, Григорий Михайлович, – пожал плечами Бекханов. – Железной дорогой опасно, значит – на лошадях. Поклажа примерно на сотню коней, ну со всадниками три-четыре эскадрона…
– Куда?
– В Монголию, куда ж еще, – ответил Анненков. – Больше некуда, господа… Потом, может быть, в Пекин.
– Хорошо, согласен! – Атаман хлопнул тяжелой и темной ладонью по поверхности полированного стола. – Кто возглавит отвлекающий удар? Имейте в виду, надежных сил две роты каппелевцев да рота юнкеров…
– Разрешите мне, – одновременно подались вперед все трое и осеклись, переглянувшись.
Семенов усмехнулся:
– Не сомневался в вашей доблести, господа. Что ж, вынужден решать я. Вы, Айдар, и вы, Борис Владимирович, как кавалеристы, возьмете на себя эвакуацию золота. Ну, а вы, Роман Федорович…
Семенов отвернулся. Он не хотел, не мог допустить, чтобы офицеры заметили его слезы. Впрочем, чушь. Бывает, что плачут и камни.
– Прощайте, господа, авось и свидимся, – глухо произнес атаман.
Офицеры козырнули и вышли.
– Вот что, господа… – обратился к Анненкову и Бекханову Унгерн, когда они спустились на перрон. – Ты, Борис Владимирович, возвращайся к партизанам, ударишь в тыл, если Айдар не успеет уйти. Все-таки больше шансов, что металл уцелеет.
Анненков кивнул. Помедлив, он хотел обнять остающихся, но что-то ему помешало, и он, повернувшись, пошел в сторону вокзала.
– Что ты делаешь, брат? – спросил Бекханов, наблюдая, как Унгерн силится стянуть с пальца перстень. – Хочешь продать его и кутнуть напоследок?
Унгерн слабо улыбнулся и оставил свои попытки.
– Айдар… Если меня завтра убьют, значит, предсказание о тебе. Ну а перстень… Не хотелось бы, чтобы черни достался. Не поймут ведь, чем владеют… Ну да ладно. Обнимемся, брат?
Выстрелы и крики донеслись с главной платформы: под посадку подавался очередной эшелон, уже под завязку набитый ранеными и беженцами. Солдаты взламывали теплушки, выкидывали из них чей-то скарб, освободившееся место немедленно занимали люди, и брошенные казачьи кони, шатавшиеся по привокзальной площади, недоуменно и горестно встряхивали гривами – они еще не понимали, что оставлены, просто не привыкли быть непривязанными…
