Войлочный век | страница 93
И вопрошатели опустят указующие персты и скажут: хорошо, этот очистился, пойдем вопрошать следующего. И можно спокойно доесть, и корочкой подобрать соус с тарелки.
Счастливые люди
Давно было, я только на телевидении начала работать. Телевидение еще программы показывало, параноидально подсчитывало рейтинги, волновалось о рекламе, а Отдел Говна и Пропаганды был временно закрыт.
Вот стою на станции метро «Новослободская», в вестибюле, жду Евдокию Захаровну, она мне денег должна. Смотрю на наплывающую ленту пассажиров.
Неверными ногами подходит ко мне пьяненький – запах дрожжей ему предшествует – майор вневедомственной охраны, – так он представился, а я полки-та не различаю, как Грибоедов нам и заповедал.
Поклонник мой, стало быть. Узнал меня. Работал, говорит, раньше на ТВ. Пожарником. Стоит, покачивается, алкогольно улыбается; просветлен.
– Вы, – говорит, – фабула, костяк и звено!.. Да. И ник-к-какие силы не заставят меня переключить кнопку! А вот я вам стихи свои почитаю…
«Ой», – думаю.
И дальше, высоким штилем, с оглушительными подробностями, которые я, к сожалению, дословно не запомнила.
– Реальный случай? – осторожно так спрашиваю.
– Ну что вы! – задребезжал майор, самому смешно стало. Потом затуманился. – Что вы… Я б тогда разве смог написать так… Я вам еще почитаю, у меня много.
И стал как-то шарить по карманам, будто у него там стихи.
– Может быть, в следующий раз? – предложила я. А там в восходящем потоке уже и макушка Евдокии Захаровны показалась.
– Я родился-то килограмм четыреста грамм! Семимесячным! – вдогонку крикнул пожарник-поэт. – Счастлив жить!.. Девки так и липнут!.. А жена не любит, уйдет!.. Ну и что!.. У меня и первая-то умерла!..
Евдокия Захаровна увеличилась в росте, сошла с эскалатора и мы с ней обнялись. Она отдала мне долг, а еще сунула пакет с котлетами и банку с солеными огурцами, потому что я на тот момент была бездомной и жить мне было негде, а она, бывшая моя квартирная хозяйка, только что, в свои семьдесят пять лет, вышла замуж за человека восьмидесяти лет от роду. У обоих уже были правнуки.
– Я и не знала, что такое счастье в жизни-то бывает, – сказала мне Евдокия Захаровна. – Каждый прожитый день – счастье. Сколько нам дней-то осталось?.. Господи, благодарю тебя за каждый день!
Муха
Рывком дернув молнию чемоданчика, нечаянно прихватила с собой греческую муху, которая обрела элефтерию только в Домодедове, к своему ужасу.