— Итого, с меня по пятьдесят пять с золотой карты, «АмЭкс» и «Свитч». А у тебя что, Фрэнк?
— Пятнадцать тридцать два. Справлюсь. Я заказывал только одно блюдо и каплю вина. Вы ведь чеки тоже принимаете?
Том уже несколько лет не пользовался чеками. Для его нужц вполне хватало налички, пластиковых карт и банковских драфтов в евродолларах. Я же мог расплатиться только чеком. Достаточно проставить код на обороте чека, и его примут, даже если на счету нет средств. Время, которое банку требуется на проверку чека, хорошо помогает при безденежье и перерасходе в конце месяца. Если чек вдобавок как следует измять, можно выгадать передышку еще на несколько дней, так как банки отвыкли от вида чеков, хранившихся в переднем кармане джинсов. Конечно, когда-нибудь эти гады найдут управу и на таких, как я, пока же я славлю чеки-тихоходы с расплывшимися надписями и загнутыми уголками.
Садясь в такси, я прошелся по карманам и с досадой обнаружил, что забыл чековую книжку дома. В ней еще оставалось восемнадцать листочков — вполне хватило бы на такси до Клапама и пачку «Лаки Страйк» завтра утром. Но даже будь чековая книжка со мной, проблема решалась только временно. Вопрос не в том, что нет денег, вопрос в том, что мне с этим делать.
Я сидел в такси, зажатый между гиенами из офиса Люси (этажа, отдела, или как они там называют свое место работы), и помалкивал. Представляю, в каком свете меня подали ее светским приятелям. «Очень занятный тип. Посмеетесь от души. Чудик каких поискать» и так далее. Спасибо тебе, Люси. Оставалось принести пластмассовый мяч и развлекать их, подбрасывая его носом. Чтобы разрушить образ придворного шута, я изображал Угрюмого Крутого Парня, лишь бы не лезли с разговорами. Подействовало. Я их так напугал, что они даже не попросили меня заплатить за такси. Почувствовав облегчение, я решил не хмуриться, по крайней мере со старыми знакомыми, и засунуть рыло поглубже в корыто с пойлом.
А как хорошо все начиналось. Мы с Томом познакомились в университете. Он записался в мою группу по истории и жил в соседней комнате общежития. В первый семестр я считал, что Том — существо с другой планеты, с планеты Популярность, планеты Уверенность, планеты Судьба. Пока я сидел как сыч у себя в комнате, никотинил легкие и морозил ноги, за стеной бушевал нескончаемый праздник. Порой, отправляясь по коридору в студенческий бар сыграть в бильярд с подвернувшимися географами или кухонными работниками, я был вынужден протискиваться мимо статных участников лихого карнавала. Парни как на подбор, все метр девяносто, кто похож на абердинских быков, кто на козодоев, но все в мягких туфлях по 150 фунтов и кашемировых джемперах. Они излучали здоровье и достаток, их глаза весело блестели от хорошей пищи. Со мной они всегда вели себя безукоризненно вежливо, да и Том неоднократно пытался затащить меня на этот праздник жизни. Я неизменно, не глядя им в глаза, сквозь зубы отказывался, чесал нос и убегал выпить еще один галлон дешевого бельгийского пива и сыграть в автоматическую викторину с кладовщицей Марье.
