областях с королевского дозволения, чего бы Хмельницкий не позволилъговорит наш
современник Поляк; но мы ему ответим словами польского поэта:
Twoja dusza poczeiwa zronmiee nie uniie,
Jle jesf, pbkla w obrazoij dumie *).
*) Мемориалы князя Альбрехта Станислава Радикала хранятся в Львовской
библиотеке Оссолйнеких, и Поляки, издавшие так много исторических памятников, не
спешат издать вполне эту драгоценность.
*) Твоя""честная душа пе может понять, сколько адского зла в оскорбленной
гордости.
56
.
В тот же самый день 20 (10) августа отступил Хмельницкий вместе с ханом от
Зборова й вернулся под Збараж так же незаметно для осажденных, как незаметно
выступил оттуда.
Король послал вслед за ним коммиссаровь, львовского писаря Ожгу и полковника
Минора спасать несчастных от последних разбойничьих ударов.
Осажденные не имели никакого понятия о том, что делалось в 35 верстах от них
под 3боровым. Они надеялись ежедневно и ежеминутно увидеть перед собой сильное
королевское войско, и не сомневались в победе посполитого рутения шляхты над
козаками. Но томительное ожидание, голод и постоянная борьба с мужицкими цепами
днем и ночью—мучили их не меньше, как и прежние козацкие приступы.
Несколько недель уже питались они кониною. Большая часть лошадей пала, для
остальных не было корма. Околевших и убитых лошадей секли в мелкое крошево,
вялили, снова секли на бтос и, обсыпав мукой, давали конское мясо коням. Мужиков,
которые спрятались перед осадой в городе, давно выпустили. Не помиловала их козаки,
и всех, с женами и детьми, в числе 4,000, отдали Татарам; но те гнушались таким
заморенным ясыром и вырезали его до ноги. Теперь последние 2.000 мужиков, не
взирая на то, что делалось у них перед глазами, просили начальство выпустить их: так
сильно томил несчастных голод. Должны были выпустить и этих, за неимением корма.
Дороговизна возросла страшно: гарнец пива стоил 2 флорина, кварта водки 20
флоринов, четверть ржи 60 фр., булка 2 с|)л., и то было трудно добыть. Жолнеры ели
собак и кошек, а по ночам грабили возы, рвали пищу один у другого. Дрались за
лошадиный корм, отнимали у челяди съеетное, которое она несла своим панам на валы,
так что едва не дошло до усобицы (malo ad intestinas caedes nie przyszlo).
Между тем окозаченные мужики подкапывались под валы к стоянкам
Конецпольского и Фирлея, а так как лагерь был пуст от беспрерывной пальбы с
шанцев, то мужики лезли в отверстия, заставленные возами, и, побивая изнуренных
