восстановлены, и каждый отдел войска занял свою позицию. Войско было разделено на
пять частей, под начальством пяти дивизионных полководцев: Фирлея,
Лянцкоронского, Остророга, Вишневецкого и Конецпольского.
Июля 10 (1), в субботу, появился козакотатарский авангард. Ему надобно было
осмотреть неприятельскую позицию и суеверно попытать счастья. Первый удар
предвещал козакам и Татарам удачу и неудачу войны.
Панское войско вышло за окопы и построилось в боевой порядок, В это самое
время к Збаражу приближался небольшой во-
13
зоной табор Вишневецкого, заключавший в себе 200 пехотинцев и 200 легко
вооруженных всадников. Козаки и Татары окружили его, как на Желтых Водах Стефана
Потоцкого. Но здесь не было изменников драгун. На выручку подоспел Вишневецкий и
первый поздоровался с варварами. Козакотатарский авангард охватил его своими
крыльями; но на него ударили гусары; он разлетелся в мелкие купы гарцовников,—и
возовой табор вступил в окопы при громе пушек. „Сам Господь принес к нам этого
человека" (пишет автор осадного дневника о Вишневецком): „он спасал нас й советом и
мужествомъ".
Татары, служившие в это время козацкую службу панам, сражались храбро против
своих соплеменников, помогавших козакам, так что в первом столкновении с
неприятелем под Збаражем легло их на месте более сотни. Оии выходили против
ханских гарцовников, разделившись на мелкие части, сперва втроем, потом вчетвером,
потом вдвоем, а потом уже бросались целою чатою.
Гарцовники, отступая, облетели весь лагерь издали, а между тем наступали новые и
новые массы. они сгущались па горизонте целый день и продолжали наступать по
заходе солнца. Теплая и тихая ночь глухо звучала в ушах осажденных сотнями тысяч
голосов.
Чтоб ободрить войско, князь Вишневецкий задал пир офицерам в замке. Тосты пили
под звуки труб и литавр. Пушки и мортиры гремели в ответ на голоса, долетавшие в
окопы с поля. Вишневецкий вселял во всех бодрость и веселым видом, и своею речью,
которою наставлял младших, как они должны действовать на умы прочих жолнеров...
Увы! он указывал на самое бесчестное и вредоносное для Польши дело Поляков, как па
самое достохвальное и в настоящем случае вдохновительное: он пробуждал в своих
соратниках боевой энтузиазм двухлетним сиденьем польских соотечественников своих
в сердце России, Москве, двухлетним спором за нее с Московским Царством.
Воспитанник иезуитов не нашел в польской истории лучшей страницы и теперь, стоя
мужественно против диких руипников, которые вторгнулись в недра цивилизованного
