И как это бывало уже миллионы раз и до него и потом, решил несостоявшийся барон отобрать свое у сопротивляющейся ему фортуны делом выгодным и приятным — удачной и счастливой женитьбой.
Но для этого нужно было обзавестись каким-никаким домом, и отец далеко от Риги, на границе с Эстляндией[9], под городом Валга, купил последышу небольшое имение — не поместье, какие были у старших братьев, а усадьбу Лиел-Лугаши, которую соседи-немцы называли Луде-Гроссхоф, что означало «Мыза сутенера».
Нелегко было, получив усадьбу с таким названием, уверять окрестных невест в своих благородных намерениях. И все же невеста нашлась. Она жила в соседнем имении Бекгоф, и звали ее Маргарита Елизавета Смиттен.
Была Маргарита Елизавета тиха нравом, незлобива и, как показала жизнь, терпелива и тверда в житейских испытаниях.
Вопреки одиозному названию своей мызы, ее владелец женился по любви, и Маргарита была избранницей сердца горячего, исстрадавшегося и жаждущего счастья.
Имение Бекгоф было не чета Лиел-Лугаши, и потому молодые поселились под родительским кровом. Как ни странно, но причина прямо-таки невероятная не дала Готтарду сойтись с тестем — отставным майором шведской армии. Они сразу же невзлюбили друг друга из-за приверженности каждого славе той армии, под знаменами которой они когда-то служили. «Господин майор», как звал тестя Готтард — у него не поворачивался язык называть тестя «папенькой» или «батюшкой», — болезненно реагировал на все, о чем говорил зять, усматривая в каждом слове скрытый подвох и завуалированное ехидство. Готтард платил ему тем же, и мало-помалу жизнь их под одной крышей стала совершенно невозможной. Нельзя было и подумать, чтобы поселиться по соседству, в Лиел-Лугаши: жизнь там стала бы предметом пристального недоброжелательного внимания «господина майора», испытывавшего мстительное злорадство при малейшей неудаче нелюбимого зятя.
Вскоре после свадьбы супруги Барклай перешли на свой собственный кошт, А поскольку не хотел Готтард ударить лицом в грязь и показать себя безденежным приймаком, стал он жить не по средствам, все более и более влезая в долги. Одновременно, желая прослыть богачом, он раздавал соседям — даже самым несостоятельным — немалые деньги, принимая в заклад абсолютно ничтожные векселя.
Вскоре пошли дети. С их появлением начались большие радости и столь же большие горести, ибо из трех первых мальчиков двое умерли. Готтарду несчастная Маргарита стала еще милее и дороже, потому что от мук, которые она испытывала, рожая этих детей, и еще больших, — когда хоронила их, его сердце переполнялось бесконечным состраданием и любовью.
