Ворота бесшумно отворились, появилась бабка Прасковья в белом платочке и пестреньком платье.
Посреди ухоженного сада с дорожками, посыпанными крупным желтым песком, стоял аккуратный в два этажа дом из белого кирпича с открытой верандой. На крылечке прохаживался сиамский кот, выгибая спину.
— Спрашивал уже, — доверительно сообщила она. — Ступай наверх.
Хозяин дачи Нестер Матвеевич сидел у себя в кабинете за огромным письменным столом и пинцетом раскладывал в альбом почтовые марки. Взглянув на вошедшего, презрительно» фыркнул и глазами указал на стул. Несмотря на раннее утро, на нем был отличный светло-серый костюм, голубая рубашка, галстук, пышные седые волосы тщательно зачесаны.
Тимур сел, испытывая знакомую скованность, которая всегда появлялась при встречах с Нестером Матвеевичем, даже в те редкие часы, когда они вели задушевные беседы об искусстве, например. Шеф прекрасно разбирался в поэзии, вдохновенно декламировал, ценил настоящую живопись и знаком был со многими художниками.
О чем на этот раз пойдет разговор, Тимур даже приблизительно не представлял, однако готов был к самой серьезной беседе — шеф в последнее время по пустякам не беспокоил. Вспомнилось, как впервые попал в этот дом. Была обычная вечеринка с хорошим вином и девочками. Нестер Матвеевич весьма успешно разыгрывал роль этакого добряка-простофилю, радушного хозяина. Мило шутил с девушками, смешно танцевал, подергивая ногами, а когда совсем стемнело и угомонившиеся гости зажгли свечи в старинных подсвечниках и уселись в удобные кресла, взял гитару и запел неожиданно красивым баритоном: «Выхожу один я на дорогу…» В дверях стояла бабка Прасковья, кивала в такт музыке и утирала слезы краешком платка.
С тех пор прошло шесть лет, и как поразительно изменилась жизнь его, Тимура Салеева, и как изменился он сам! Иногда он задумывался, сравнивая, и становилось жаль того немного наивного, но честного парня, которого он безжалостно убил в себе. Но видимо, не до конца убил — нет-нет, да и шевельнется в груди сомнение, и такая тоска подступит к горлу, хоть плачь! Правда, случается такое все реже. И есть хорошее средство от хандры — быстрая смена обстановки. Неделя у моря или в горах, и восстанавливается вкус к жизни.
— Вчера взяли Старика, — сказал Нестер, захлопывая альбом.
— Как взяли? — от неожиданности Тимур приподнялся на стуле.
— Обыкновенно. Подробностей пока не знаю, да и ни к чему теперь подробности. Важна суть! Был он примитивным жуликом, родился таким, тут уж ничего не поделаешь. И никогда бы из него дельного человека не получилось — фантазии не хватало. Пробел невосполнимый. Ох-хо-хо… как подумаешь, с какими подлецами порой дело приходится иметь. Но без них никак не обойтись, такова жизнь, и не нам ее менять… Да, кстати, что за дела у тебя в Москве? Зачастил ты туда.
