Тут-то её и подкараулила смерть, порядком утомлённая её россказнями.
Мезряков затушил сигарету.
- Такая вот московская арабеска. - Внезапно он стал серьезен. - А о смерти я с детства думал, даже считалочку сложил. Смеяться не будете?
- Не буду.
Мезряков откашлялся и продекламировал неожиданно высоким голосом:
- Жизнь - дурацкая игра,
в которой можно всё.
Пока кружится вороньё,
испей её до дна.
Бессменно правило одно:
Закончится она.
Лецке расхохотался.
- Ну зачем вы, - надулся Мезряков. - Слово же давали.
- Да нет, я представил, как вы мучились, подбирая рифму к "всё". "Вороньё" слабая, лучше Басё.
- Ага, жизнь - дурацкая игра, как говорил Басё. Кстати, про Басё я тогда ни сном ни духом.
Теперь хохотали оба.
- Хотите ответное признание? - продолжая смеяться, спросил Лецке. - Я ещё в юности осознал, что перед страхом смерти все остальные страхи выглядят ничтожными. А боязнь увольнения или истерик жены смехотворна и даже неприлична.
- Ну и как, помогало?
- Если бы! Всё понимал, а боялся. И начальника, когда работал, и жены, с которой жил. Зато сейчас ничего не боюсь. - Он прижался к Мезрякову. - Жили они долго и счастливо и умерли в один день. О, сигареты кончились!
Лецке взял пустую пачку, рассматривая обложку. Мезряков наморщил лоб.
- А вы травку курили?
- Нет.
- Я тоже. Надо попробовать. В жизни надо всё попробовать.
- Когда?
- Да прямо сейчас!
Пустившись во все тяжкие, они дошли и до этого. Наркотиками торговал щуплый парень, которого звали Гнус. Он жил этажом ниже и не выходил из дома без сигареты во рту. О его деятельности знали все, в том числе и полиция. Но в Москве это ничего не значит. Гнусу грозили только конкуренты, поэтому он давно стал дилером разветвлённой наркосети.
- На двоих? - осведомился Гнус, когда Мезряков спустился к нему. Сплетни в подъезде разносились, как запах карболки, которой низкорослые коротконогие таджички мыли лестничные клетки.
Мезряков кивнул.
Парень протянул спичечный коробок.
- Косяк сами набьёте или показать?
- Сами.
Мезряков расплатился.
- Это проще, чем подставлять зад.
Парень хлопнул дверью. Постояв в неопределённости, Мезряков стал подниматься по лестнице.
Их все презирали. Даже Гнус. Но Мезрякову с Лецке было наплевать. Они окопались в своей любви, отгородившись от прохожих, соседей, правящего режима, пустых разговоров, от всеобщего меркантилизма, пошлости и лицемерия. Они были счастливы, счастливы. И травка им была не нужна. Но они курили, передавая набитый косяк, как трубку мира. С первого раза наркотик не подействовал. Однако это не было поводом, чтобы от него отказываться. Они решили выделить для него два дня в неделю - вторник и пятницу, когда вечерами будут предаваться дымному блаженству. А со временем, возможно, перейдут на что-то более серьёзное. Почему нет? Жизнь - дурацкая игра, в которой можно всё.
