Михеич. Это чего такое? (Задерживает на полдороге зажжённую спичку)
Вадим. Это значит, что здесь не курят. Я, кажется, имел уже удовольствие об этом предуведомлять. Так что, Иван Михеевич, вы меня фраппируете тем, что так явно, напоказ, манкируете правилами МОЕГО дома.
Михеич (секунды три таращит на Вадима зенки и всё же спичку задувает-гасит). Ну ладно - зачал придуриваться. Пойду, уж так и быть, в уборной курну. Да и надо мне по надобности.
Уходит в туалет. Вадим мигом хватает бутылку, делает из горлышка три больших глотка. Поперхнувшись, зажимает рот ладонью. С полминуты борется с тошнотой. Переводит дух, вытирает слёзы. В туалете рычит сливной бачок. Вадим глубоко три раза вдыхает. Михеич, устроившись опять на шатком табурете, сразу хватает быка за рога.
Михеич. Ну, парень, подобьём бабки? Сколь уж ты мне должoн знаешь-помнишь?
Вадим. Сколько... тысячи три, я думаю?
Михеич. Ха! Шуточки шуткуешь? Ровнёхонько шесть тыщ и пять рубликов почитай двести баксов без малого. Вот они, расписочки твои, все туто-ка.
Вадим (кисло усмехается). А пять-то откуда взялось? Да и вообще - не многовато ли?
Михеич. Так ведь, почитай, три месяца ты, парень, на мой счёт живёшь-то - а? И не худо живёшь. Вот и накапало...
Вадим (брюзгливо). А-а-а, ладно... Лишние только разговоры. Должен так должен... И - что дальше?
Михеич. А дальше-то всё попроще репы пареной будет: возвернуть надо должок-то, да и - разбежимся. У меня свои дела, у тебя - свои.
Вадим. Вот что, Иван Михеевич, в кошки-мышки играть перестанем. Я примерно предполагаю, какие гениально-дальновидные планы рождаются-клубятся в ваших талантливых, ваших изощрённых мозгах, так что давайте без обиняков. Итак, что конкретно вам от меня надо?
Михеич (построжел, деловито оглаживает бороду). Ну, что ж, давай по-деловому. Денежки ты мне возвернуть не могёшь. Ждать, пока ты их где-нибудь закалымишь - я не могу, времени нет. А продать у тебя нечего, акромя себя самого да квартирёшки, нету. Тебя, парень, я и за рупь двадцать не возьму: в делах ты валенок, для охранника кулаков у тебя нехватка. Вот и получается, касатик, остаётся одна лишь толечко квартирёнка твоя. О ней и разговор.
Вадим. А если разговор о том, что никакого разговора между нами не получится? Видите ли, милейший, я вас знать не знаю, а расписки ваши дурно пахнущие без печати нотариуса, мой вам совет, - используйте по назначению в сортире.
Михеич смотрит с выделанным недоумением, улыбка растворяется в бороде, багровая темь наползает на бугристое лицо, глаза сузились. Он вдруг рывком выбрасывает лапу, ухватывает скрюченными пальцами Вадима за горло. Тот хрипит, пытается оторвать руку-захват. Михеич без усилий поднимает-подтягивает его к себе, глядит в упор в его вылезшие на стёкла очков глаза.
