Хоть смел был князь, но сегодня и у него душа чуть в пятки не ушла. Крутой склон зарос березами. И показалось князю, что сани его несутся прямо на одну из них.
— Смотри, Иван! — крикнул он.
Но сани продолжали лететь, не сворачивая. Дерево совсем близко. Сейчас все разнесет в щепы….
— Иван! — Андрей Андреевич зажмурил глаза.
— Держись, князь! — Болотников резко налег на левый край, и сани, взяв в сторону, пронеслись мимо деревьев.
Толпа, стоящая на берегу Москвы-реки, так и ахнула. Сани, выехав на ровное место, замедляли бег.
— Ты, Иван, гляди, дошуткуешь, — только и промолвил, приходя в себя, князь.
— Где наша не пропадала! — обернулся к нему с озорной улыбкой Болотников.
Князь хотел обругать холопа, но к саням уже подбегали, размахивая руками, люди. Телятевский раздвинул губы в улыбке, только с лица его никак не сходила белизна.
Подоспевшая челядь перебивала друг дружку:
— Ай князь!.. Ну и ловок!
— Не чаяли тебя живым видеть…
Андрей Андреевич обернулся, посмотрел на гору. Теперь, снизу, она не казалась страшной. Щеки князя вновь обрели румянец.
— Пустое, — сказал он. — Съехал, и ладно. — И, отыскав глазами кого-то из дворни, приказал: — Скажи, чтоб коней подвели запрягать. Домой ворочаться пора.
Иван ехал на одних санях с дворовым парнишкой Павлушей. Малец рано стал сиротой. Рос на княжеском подворье. Каждый мог его обидеть. Но за последние годы Павлуша вытянулся, в плечах раздался. Никто в нем не узнал бы того хилого мальца, которому то и дело попадало по шее. Теперь никто не посмеет ударить Павлушку. Недаром Болотников обучил сироту биться на кулачках. Единственный брат Павлуши, стрелец Пахом, навещал меньшого очень редко. Но Павлуша не чувствовал себя заброшенным. Всей душой привязался он к Ивану, стал как родной.
На обратном пути к Москве Павлуша ломал голову: неужто Иван таит какое зло на Андрея Андреевича, ведь чуть не зашиб князя? Улучив время, шепнул:
— Я за тебя испужался. Думал, вдруг хочешь князя сгубить?
— Чего? — удивился Иван. Но тут же усмехнулся: — Полно. Выбрось из головы.
Нет, не собирался он губить хозяина. Одно теперь целиком захватило Болотникова: откупиться. И не только о себе помышлял он. Хотел выкупить и сироту, да решил не говорить ему ничего, пока все не сделает. А уж тогда вдруг сказать: «Ну, Павлушка, пошли со двора». — «Куда?» — спросит сирота. «Да куда хошь. Вольные мы с тобой люди. На все четыре стороны можем идти».
* * *
После катанья с гор был обед. Князь славился хлебосольством. Случалось обедать у господина и Болотникову. И сегодня тоже было сказано, чтоб приходил.
