Чтобы помочь парижанам приспособиться к новой кухне, газета Le Quotidien des Nouvelles («Котидьен де Нувель») публиковала рецепты.
Среди наиболее аппетитных (или наименее несъедобных) были котлеты из собаки с горохом, собачья печень на шпажках, филе кошатины с майонезом, жареная собака с соусом из крысенышей, крысиная салями, а на десерт – сливовый пудинг с соком из лошадиного мозга вместо крема. Одним словом, bon appétit[217].
Между тем, по мере того как запасы муки сходили на нет, хлеб стали строго нормировать, и он все меньше напоминал знакомый продукт. К концу осады это было уже не более чем пюре из соломы.
С другой стороны, если у вас были деньги и взыскательный вкус, ничто не мешало вам довольно хорошо питаться на протяжении всей осады. В конце октября 1870 года зоопарк в Jardin des Plantes[218] начал жертвовать свои экспонаты. Некоторые из них были источниками привычного мяса – олени, утки, лебеди, буйволы. Да и яки, зебры и антилопы на вкус мало чем отличались от конины или говядины, особенно в руках французских поваров, хотя и им не сразу покорились слоновьи хоботы, которые шли на продажу по 40 франков за фунт (в то время как жалованье солдата составляло полтора франка в день, а за крысу давали два франка).
Многие из этих экзотических животных продавались как «диковинное мясо» в Boucherie Anglaise (английская мясная лавка) на бульваре Осман, где когда-то промышлял Берти. И, учитывая его любовь ко всему экзотическому, стоит сказать, что он бы наверняка не отказался тайком проникнуть в Париж, чтобы присутствовать на рождественском ужине 1870 года в Café Voisin («Кафе Вуазен»), куда можно было дойти пешком, нагуляв аппетит, из его любимого отеля. Среди деликатесов в тот вечер были консоме из слона, верблюд, «жаренный в английском стиле», кенгуру в собственном соку, вырезка из волка и паштет из антилопы с трюфелями. Все это запивали изысканными винами вроде Mouton Rothschild («Мутон Ротшильд») урожая 1846 года. И Берти, несомненно, принес бы с собой виски и сигары для достойного завершения вечера.
То, что Берти хотел бы поехать в Париж и оказать моральную поддержку Франции, вовсе не праздные фантазии. Он нанес краткий визит в любимую страну летом 1870 года, когда в воздухе уже витала угроза войны, хотя, вполне возможно, это было продиктовано желанием приобщиться напоследок к наполеоновской роскоши, пока все не рухнуло. И что Берти успел за это короткое время, так это уговорить
