Аристократу показалось это настолько забавным, что он поместил совет в рамку и повесил в своей семейной галерее рядом с портретами благородных предков.
В шикарных кварталах Парижа стало модным и говорить, как Берти, приправляя свой французский английскими словами. Биограф Филипп Жулиан пишет о парижском снобе, которому в ресторане подали плохое вино, и он во всеуслышание заявил, что отныне будет питаться только в «Кафе Англэ», где уж наверняка нальют «un hon claret» («хороший кларет»), ввернув исключительно английское слово «кларет», означающее то, что французы назвали бы Bordeaux rouge (красное вино бордо).
Появления Берти в Париже стали важным событием в культурной жизни города. Тут можно вспомнить комическую оперу Жака Оффенбаха и либреттиста Альбера Мильо, написанную в 1874 году, когда они снова оказались на пике популярности после падения Коммуны. Опера под названием «Мадам д’Аршидюк» рассказывает незатейливую историю эрцгерцога, который влюбляется в служанку, и Мильо умудрился (очень своевременно) вставить туда дуэт на франгле[244]. Два героя в гостинице притворяются англичанами и поют песенку, в которой есть такие строчки: «О, да! Давайте, давайте, boivez[245] вино, о, как прекрасно и божественно оно» и Very well, I tank[246] yew, oh my dear («Очень хорошо, спасибо, о, моя дорогая»). Сознательное нагромождение ошибок должно было развеселить парижского зрителя.
Когда Берти посетил Париж в марте 1875 года, он отправился на «Мадам д’Аршидюк» и, можно сказать, помог этой опере стать хитом сезона после довольно вялой премьеры. Вероятно, он испытал особое удовольствие от дуэта на франгле. Если в нем была хоть толика литературного чутья (что спорно), он, возможно, заметил и весьма красноречивую строчку в песенке: «О! Ce rosbeef очень хорош». В контексте сценки это могло быть воспринято буквально: в том смысле, что ростбиф в гостинице очень хорош, но rosbif (в современной орфографии) – это еще и жаргонное название англичанина. В тот вечер все в театре знали, что le prince anglais[247] в зале, и легко себе представить, как певец отвешивает поклон в сторону Берти, когда поет эту песенку. Наверное, не будет слишком смело предположить, что Оффенбах и Мильо придумали эту сценку с франгле, чтобы привлечь внимание Берти. Если так, то их стратегия сработала идеально, потому что Берти стал постоянным зрителем этой оперетты.
Разумеется, во время действия Берти больше глазел по сторонам, разглядывая в лорнет красивых женщин в зале, но, в конце концов, большинство из них только за тем и ходили в театр, чтобы себя показать. Но и на Берти было нацелено множество биноклей – все пытались рассмотреть, как он был одет в тот вечер. В 1870-1880-е годы Париж хоть и был республиканским, но его стиль определял наследный принц.
