Сам низложенный император был освобожден пруссаками в марте 1871 года и вслед за Евгенией оказался в Англии. Он уже планировал свое возвращение в Париж, когда получил известие о том, что горожане сожгли его дворец и почти все имущество. Это был верный сигнал того, что дома Наполеона ш не ждут.
Наполеону не суждено было вернуться на родину, да и, должно быть, в Англии он чувствовал себя в большей безопасности, когда слышал о том, как француз идет войной на француза (и француженку). Поджог Тюильри был последним отчаянным актом неповиновения, перед тем как правительственные войска наконец ворвались в Париж. Пропущенные в город предателем через западные ворота Porte de Saint-Cloud[226] 21 мая 70 000 пехотинцев пробивались на север, штурмуя баррикады, почти никого не захватывая в плен, но расстреливая на месте каждого со следами (или подозрением на следы) пороха на руках. Около 500 человек было расстреляно на Монмартре, в Люксембургском саду и роскошном парке Монсо, где так любил прогуливаться Берти. В отместку коммунары расстреляли около полусотни заложников, в том числе десятерых священников и архиепископа Парижа.
Одна за другой рушились баррикады, по мере того как отряды правительственных войск пробивались в бедные северовосточные quartiers[227]. Сопротивление закончилось 28 мая на кладбище Пер-Лашез, где после ночного противостояния среди надгробий последние 147 бойцов – мужчины и женщины – были выстроены в шеренгу и расстреляны.
Но это был еще не конец резни. Когда колонны пленных выводили из города, приятель Берти, маркиз Галифе, начал свою кампанию террора, выдергивая из толпы отдельных пленников и устраивая экзекуции. Некоторые из его жертв были ранены и двигались медленно, другие просто вызывали у него отвращение своим внешним видом. Как-то в воскресенье в Пасси, юго-западном пригороде Парижа, он объявил очередной партии заключенных: «Всем, у кого седые волосы, выйти вперед»; и 111 мужчин выполнили его приказ. «Вы, – закричал он, – виноваты больше других. Вы участвовали и в революции 1848 года». Все они были расстреляны. По оценкам одного французского историка, Галифе несет личную ответственность за 3000 смертей. Возмездие тем, кто осмеливается замахнуться на аристократические привычки может быть быстрым и суровым.
Некоторые источники приводят данные о 30 000 убитых коммунаров, в то время как другие говорят о «всего» шести тысячах (у французов всегда в запасе две сметы для любых спорных событий – официальная и оппозиционная). Тысячи пленных были перевезены в тюремные лагеря в колониях – гнить от тропических болезней и умирать в кандалах. Англичане часто жалуются на жестокое неравенство между рабочими и богачами в викторианской Англии, но во Франции классовая война вылилась в настоящую кровавую бойню.
