Вскоре я увидел большую толпу, забившую всю улицу, грузовик и человека на нем, размахивающего какими-то бутылками в обеих руках. По-моему, он держал речь про головную боль. Я слышал его из-за угла. С двух сторон грузовик украшали плакаты: «Средства Пу от головной боли».
— Ох, ох, — думал дядюшка Лем. — О горе, горе! Что делать мне, несчастному? Я и вообразить не мог, что кто-нибудь женится на Лили Лу Матц. Ох, ох!
Ну, скажу я вам, мы все были порядком удивлены, когда Лили Лу Матц выскочила замуж, — да с той поры еще десяти годков не минуло. Но при чем тут дядюшка Лем, не могу взять в толк.
Безобразнее Лили Лу нигде не сыскать, страшна как смертный грех. Уродлива — не то слово для нее, бедняжки. Дедуля сказал как-то, что она напоминает ему одну семейку по фамилии Горгоны, которую он знавал. Жила Лили одна, на отшибе, и ей, почитай, уж сорок стукнуло, когда вдруг откуда-то с той стороны гор явился один малый и, представьте, предложил выйти за него замуж. Чтоб мне провалиться! Сам-то я не видал этого друга, но, говорят, и он не писаный красавец.
А если припомнить, думал я, глядя на грузовик, если припомнить, фамилия его была Пу.
Дядюшка Лем заметил кого-то на краю толпы и засеменил туда. Казалось, две гориллы, большая и маленькая, стояли рядышком и глазели на приятеля, размахивающего бутылками.
— Идите же, — взвыл тот, — подходите, получайте свою бутыль «Надежного средства Пу от головной боли»!
— Ну, Пу, вот и я, — произнес дядюшка Лем, обращаясь к большой горилле. — Привет, младший, — добавил он.
Я заметил, потом поежился.
Нельзя его винить. Более мерзких представителей рода человеческого я не видал со дня своего рождения. Старший был одет в воскресный сюртук с золотой цепочкой на пузе, а уж важничал и задавался!..
— Привет, Лем, — бросил он. — Младший, поздоровайся с мистером Хогбеном. Ты многим ему обязан, сынуля. — И он гнусно рассмеялся.
Младший и ухом не повел. Его маленькие глазки-бусинки вперились в толпу по ту сторону улицы. Было ему лет семь.
— Сделать мне сейчас, па? — спросил он скрипучим голосом. — Дай я им сделаю, па. А, па? — Судя по его тону, будь у него под рукой пулемет, он бы всех укокошил.
— Чудный парень, не правда ли, Лем? — ухмыляясь, спросил Пу-старший.
— Если бы его видел дедушка! Вообще, замечательная семья — мы, Пу. Подобных нам нет. Беда лишь в том, что младший — последний. Дошло, зачем я связался с вами?
Дядюшка Лем снова содрогнулся.
— Да, — сказал он, — дошло. Но вы зря сотрясаете воздух. Я не собираюсь ничего делать.
