Так прошло несколько месяцев. Ханна рано научилась ползать. Мама и папа решили, что она — большая умница. Но я-то знал правду.
У нее была цель. Она хотела стать единственным ребенком в семье.
Она хотела от меня избавиться.
Она не могла извести меня рёвом. Она не могла извести меня блёвом.
Но в рукавчике распашонки у Ханны были припрятаны и другие козыри.
Однажды утром, собираясь в школу, я обнаружил у себя в комнате жующую что-то Ханну. В ручонке она сжимала обрывок бумаги. При виде меня, она попыталась запихнуть его в рот. Но я успел его выхватить.
— О нет! — вскричал я. — Моя домашка по математике!
Или, вернее, то, что от нее осталось. В основном — мое имя и дата. Да и те обильно заляпанные слюной.
Ханна слопала мою домашнюю работу.
Она сглотнула и улыбнулась мне этой своей зловещей улыбочкой. «Ха-ха, — будто бы говорила ее усмешка. — Вот ты и попался».
— Мама! — позвал я. — Ханна сожрала мою домашку!
Мама стрелою влетела в комнату и подхватила Ханну на руки.
— Что она сделала? С ней все в порядке?
— Мама! Как же моя домашка?
Мама посмотрела на меня и нахмурилась, словно до нее только сейчас дошло, о чем я толкую.
— Николас, ты не выполнил домашнее задание, верно? А теперь пытаешься свалить вину на Ханну!
— Мама, я правду говорю! Отправьте Ханну на рентген. Сами увидите — у нее в пузе моя домашка!
Мама покачала головой:
— Николас, что с тобой последнее время творится?
В тот же день, когда училка спросила, где моя домашняя работа, я честно ответил, что ее слопала моя грудная сестренка.
Она оставила меня на дополнительные занятия.
Вот и говори после этого правду.
* * *
— Николас! Поди-ка сюда! Нам с тобой нужно поговорить! — проревел папа из окна второго этажа.
Я в это время как раз играл на заднем дворе.
Папу я нашел в родительской спальне. По-крайней мере, я решил, что это была их спальня. Скажем так, их спальня должна была там находиться. Только нынче это место на их спальню совершенно не походило.
Вообще-то, комната моих предков сверкает белизной. В самом прямом смысле этого слова. Белоснежный ковер, белоснежные стены, белоснежные шторы, белоснежное постельное белье. Мне не разрешается ни есть там, ни играть, ни вообще что-либо делать. Они страшно пекутся о белизне своих вещей.
Однако теперь комната не была белой. Она была всех цветов радуги. Повсюду были разбрызганы краски.
— Николас, — произнес папа. — У тебя большие неприятности. Огромные неприятности.
Маленькие баночки из-под краски из моего набора валялись по всему полу. Красные, синие, зеленые, желтые и черные краски забрызгали белоснежный ковер, белоснежные занавески, белоснежное постельное белье, белоснежные стены. И посреди все этого безобразия, вся забрызганная кроваво-красной краской, восседала Ханна и смеялась своим зловещим смехом.
