Гражданская лирика и поэмы | страница 31



с мрачной усмешки Гесса,
пусть наведет улика
огненный перст на Фрика.
Все их дела отметим,
вспомним о всех страданьях!
Это они — Освенцим,
это они — Майданек.
Пусть уличает Круппа
кровь на затылке трупа,
пусть уличают Шахта
дети в залитых шахтах.
Пальцем — на Риббентропа,
пальцем — на Розенберга!
В самую злую пропасть
смерть чтобы их низвергла!
Чтоб не дышали в мире
эти двадцать четыре.
Чтобы о каждом рокот:
«Проклят, навеки проклят!»
Нюрнберг

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

После войны на земле,
жившей пять лет в непогоде,
новое — в новой зиме —
вновь настает Новогодье.
Новая — в новом — земля
скинула пыльную каску,
с чистых рубинов Кремля
смыли защитную каску.
Слово! Скорее родись
рифмой к рассветному миру,
будь как полярный радист,
ищущий юг по эфиру.
Жажду бродить по тропе
поисков и раскопок,
глазом ползти по трубе
к капле под микроскопом.
К черновику на столе,
к мысли, открытой однажды.
После войны на земле
нового — новая жажда!

КОЛОС

          Шоссе
                      промывая,
проносится дождь навесной.
         О, Первое
                           мая,
шумящее нам новизной!
            От юга
                       на север
в термометре тянется спирт.
           Земля
                      после сева
уже ни секунды не спит.
            Из глины
                            воронок,
сквозь след орудийных колес,
           прозрачен
                            и тонок
младенческий стебель пророс.
            Зерно его
                              было
просмотрено в микроскоп,
            и в цвет
                          хлорофилла
оделись мильоны ростков.
            Землею
                         нагретой,
азотом и майским ручьем
            и химией
                              света
он в колос почти превращен.
            На облик
                           растенья
с любовью глядит агроном.
            Как много
                             терпенья
легло между ним и зерном!
            От солнца
                           Кубани
расплавлена синька небес,
            и парни
                           комбайны
обхаживают, как невест.
            А девушкам
                                  снится
такое, что не рассказать!
            Как просит
                           пшеница
поднять ее вновь и связать!
            Мечтаешь,
                               подруга,
чтоб около колкой тропы,
            упершись
                            друг в друга,
схватились бороться снопы?
            И мысль
                              бригадира —
о счастье труда на земле,