Ее труд в военные годы оценен наградой, которую дают только воинам, – орденом Красной Звезды. «За выдающиеся заслуги в области вокального искусства» ей присвоили звание заслуженной артистки республики.
Таким образом, Шульженко сразу стала и орденоносцем, и «заслуженной». До войны этому не было цены. В титрах фильмов писали: «Следователь – орденоносец Михаил Жаров» или «Змеюкина, акушерка – засл. арт. Вера Марецкая», в газетах – «На снимке: заслуженная артистка и орденоносец Любовь Орлова». Писать так перестали, когда орденов и званий раздали так много, что можно было бы обойтись одной фразой: «Все главные роли исполняют заслуженные и орденоносцы». Но Шульженко больше всего гордилась лишь одной наградой – медалью «За оборону Ленинграда».
Майскими короткими ночами
В конце 1945 года Шульженко едет в гастрольную поездку по городам Волги. Едет с сольными концертами. Аккомпанировал – Леонид Фишман, много лет проработавший с нею в оркестре.
Одно из первых выступлений – в Куйбышеве. Накануне газета «Волжская коммуна» дала объявление: «24, 25, 26, 27 ноября концерты лауреата Всесоюзного конкурса эстрады, заслуженной артистки республики, исполнительницы лирических песен, орденоносца Клавдии Шульженко. Билеты на концерт 24 ноября все проданы. Помещение зала отапливается».
Помещение зала отапливалось плохо. Но это не остановило публику – аншлаги были на всех концертах певицы. Та же газета уже после последнего выступления сообщила о горячем приеме, оказанном Шульженко куйбышевцами. В рецензии отмечался ее актерский талант, умение найти для каждой песни свои краски, «способность создать образ и русской женщины-патриотки, и верной любящей подруги, и веселой девушки».
Шульженко исполняла песни из своего военного репертуара и новые – «Лолиту» начинающего композитора А. Островского, шуточную «Платье» Ю. Милютина, танго Е. Розенфельда «Старые письма».
Все они имели успех, но актриса снова была озабочена поисками нового репертуара.
«Мы находимся сейчас накануне времени, – говорил поэт А. Сурков в 1944 году, – когда народ, любя нас как душу, тряхнет как грушу. Придет этот народ с войны и скажет:
– А где же я в вашей песне? Вот я – человек, победивший Гитлера. Вот я – человек, прошедший две тысячи с лишним километров от Моздока до Берлина. Вот я – человек, победивший на Урале, в Сибири, Ташкенте, стоявший у станка…
Народ хочет элементарной вещи – он хочет петь себя в трагическую минуту своей жизни, петь себя в подъемные минуты своей жизни. Он хочет, чтобы ему дали мелодию и слова, которыми он выразил бы то, что у него накопилось на душе, которыми он высказал бы себя».
