– Юрий Петербургский – руководитель этого джаза, – объявляла она по бумажке. – Известный прекрасный композитор. За ним числится 250 песен и романсов. Вы помните «Утомленное солнце», «Донну Клару». Из последних – они будут исполнены – «Синий платочек», «Рафалек». – И уже от себя добавляла: – Ему 42 года, лысый – не первой свежести, но великолепный пианист!
Она не преувеличила – играл Петербургский блестяще. Большинство его мелодий оказались знакомыми, а новые легко запоминались. Запомнился сразу и «Синий платочек», подхваченный вскоре многими эстрадными исполнителями. Но Шульженко петь его не стала: текст песни показался малоинтересным и банальным.
– Если то, что я написал, вам понравится, – сказал Максимов, – может быть, вы споете…
То, что написал лейтенант, Шульженко понравилось. «Синий платочек» теперь был не девичьим атрибутом, что «мелькнет среди ночи»., как в прежнем варианте. Бесхитростно песня рассказывала о разлуке с любимой, о проводах на фронт, о том, что и в бою солдаты помнят тех, кого они оставили дома, и сражаются «за них – любимых, желанных, родных», «за синий платочек, что был на плечах дорогих».
В тот же вечер, когда Максимов передал Шульженко новый текст, она сразу, без репетиций исполнила песню в концерте.
Очевидно, нужно было быть рядом с бойцами, жить их думами, волнениями, надеждами, чтобы песня прозвучала так эмоционально насыщенно, как у Шульженко: от нежности к любимым до ненависти к врагу.
Успех «Синего платочка» был необычайным. Шульженко пела его в каждом концерте. Порой слова песни переписывали после выступления под диктовку певицы. Песню узнали и полюбили, ее запели всюду. И случалось, в частях, где Шульженко еще ни разу не выступала, еще до начала концерта ей подавали «заявку» на «Синий платочек».
С «Синим платочком» связаны сотни писем фронтовиков, приходивших к певице, десятки воспоминаний, свидетельствующих о том, чем стала эта песня в годы войны.
Подполковник А. Егерев рассказывал: «До войны я был секретарем Волховского горкома комсомола, а с начала войны – в армии, на Ленинградском и Волховском фронтах. В сентябре 1941 года был первый раз ранен, а через четыре месяца – второй.
И вот весной 1942 года политотдел 54-й армии Волховского фронта поручил мне, еще не совсем выздоровевшему, принять джаз-ансамбль Клавдии Шульженко и сопровождать его по частям фронта.
Обстановка тогда была больше чем напряженная. Фашисты ежедневно бомбили Волхов, железнодорожный узел и мост, шестую ГЭС и алюминиевый завод. Иногда налетали 50–60 вражеских самолетов сразу, и город содрогался от разрывов. И несмотря на это, ежедневно в течение двух недель было не менее одного-двух концертов ансамбля.
