Не надеюсь, что ужас этой минуты когда-нибудь оставит меня. Я открыла рот, но несколько секунд не могла издать ни звука. И как только почувствовала, что способна позвать узницу, появились солдаты и увели меня прочь. Они говорили грубо и угрожающе; толкая и выкручивая руки, привели меня к офицеру. Меня заставили предъявить паспорт. Сбивчиво, на иностранном языке я начала спрашивать о только что увиденном. Но потом посмотрела на револьверы, резиновые дубинки, на грубые тупые лица молодых солдат, на неприступного офицера в мундире с портупеей, подумала о массивных стенах, решетках, и отвага покинула меня. В конце концов, что я, незначительная иностранка и женщина к тому же, могу противопоставить ужасающей и неколебимой силе? И как помогу я узнице, если меня саму посадят в тюрьму?
Наконец, после долгого допроса, меня отпустили. Два стражника отвели меня на вокзал и стояли на платформе, пока меня увозил поезд. Что я еще могла поделать? В подземной камере было так темно: могу лишь уповать на то, что глаза обманули меня.
КАК ПОЙТИ В ГОРУ
перев. В. Нугатова
Я живу в низине, где всю зиму стоит туман. В доме так холодно, что, когда вечером я ложусь спать, от подушки мерзнет щека. Мне давно уже одиноко, холодно, тоскливо. Я несколько месяцев не видела солнца. Как-то утром все это вдруг стало нестерпимым. Показалось, что я больше не вынесу холода, одиночества, извечного тумана, что меня не хватит даже на час, и я решила обратиться за помощью к Покровителям. Это было отчаянное решение, однако оно наполнило меня оптимизмом. Вероятно, надевая лучшее платье и аккуратно подкрашиваясь, я нарочно обманывала себя лживыми надеждами.
В последнюю минуту, уже собираясь выйти, я вспомнила, что нужно прихватить с собой гостинец. У меня нет денег на подарок, достойный столь уважаемых людей, но, может быть, в доме есть что-нибудь подходящее? В панике я заметалась по комнатам, словно рассчитывая обнаружить ценный предмет, о существовании которого не догадывалась, обитая здесь. Разумеется, ничего не нашлось. Взгляд упал на яблоки на кухонной полке: даже в этом унылом полумраке их бока отливали желтым и красным. Я поспешно схватила тряпку и до блеска натерла четыре самых спелых. Затем выстелила корзинку чистой бумагой, положила туда яблоки и вышла. Мимоходом я подумала, что, возможно, простые фрукты побалуют нёбо, привыкшее к тепличным персикам и винограду.
Вскоре я вошла в лифт и умчалась на небеса. Слуга в белых чулках и фиолетовых бриджах проводил меня в роскошную комнату. Она располагалась высоко над туманом, на окнах висели тонкие сетчатые шторы, за которыми светило солнце, но, даже не свети оно, это не имело бы никакого значения, ведь комнату ярко освещали спрятанные лампы. Мягкий мшистый ковер на полу, обитые изысканной парчой кресла и большие диваны, прекрасные букеты в вазах в форме раковин или античных урн.
