Слова успокоения не подействовали на Дениса. Руки его дрожали так, что он с трудом мог вытащить сигарету и закурить.
Дасько с презрением смотрел на своего собеседника. Сам он тоже далеко не был храбрецом. Только привычка, многие преступления, которые сходили ему с рук безнаказанно, выработали у него наглость, самоуверенность.
— Так или иначе, — сказал Дасько, — нам надо принять меры. Я сейчас ухожу. К вам сегодня не вернусь, у меня есть важное дело. Вы пойдёте к Тыскиву, посмотрите — нет ли чего подозрительного, предупредите его, что я не буду сегодня.
— Хорошо.
Кундюк повернулся, чтобы уйти, когда в парадную дверь постучали. Дасько инстинктивно сделал такое движение, как будто хотел выскочить в окно. Тотчас же он опомнился и сказал Кундюку:
— Узнайте в чём дело. Не открывайте сразу.
Кундюк скрылся в полутёмной передней. Через приоткрытую дверь своей комнаты Дасько слышал его голос. Ответы того, кто находился на площадке лестницы, доносились глухо, неразборчиво. Дасько тяжело опустился на диван. Дрожащая его рука судорожно сжимала рукоятку пистолета.
Загрохотал засов, заскрипели бесчисленные крючки, цепочки, замки, преграждавшие вход в квартиру Кундюков.
— Это знакомая жены, — сказал Кундюк, входя в комнату. — Всё в порядке.
— Какого же чёрта она является так рано, когда все спят!
— Они с Анелей должны ехать утренним поездом в село, кое-что купить...
Дасько уже давно вышел из дома и шагал по наполнявшимся первыми прохожими улицам, а всё еще не мог успокоиться. Только что он хвастался перед Кундюком своей выдержкой, а тут его нервы сдали. Дасько сам не мог понять, как это случилось. Наёмник, шпион, он оставался наглым, самоуверенным до первого поражения. Поражением было то, что его обнаружили, за ним следили. Ясно, — он раскрыт. Разбито первое звено в той цепи, которую он собирался протянуть — буфет Тыскива не годится теперь для явок и свиданий. С самого же начала «работы» в Кленове Дасько попал впросак. Чья-то воля, более твёрдая, чем его, чей-то ум, более гибкий и проницательный, чем у него, парализовали все усилия Дасько.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
МИРНОЕ ЖИТИЕ ОТЦА ИВАНЬО
Отец Иваньо казался сошедшим со страниц старинной книги, прославляющей деяния столпов католической церкви. Среднего роста, с круглым румяным лицом, говорившим о завидном здоровье, голубыми, чуть на выкате, глазами, мягкими, размеренными движениями и бархатисто-вкрадчивым голосом, отец Иваньо являл собой образец христианского смирения и приветливости. Жил он одиноко в небольшом домике с садом, соседей не сторонился, особенно охотно беседуя с детьми.
