Этот обобщенный портрет вызвал у Иветты улыбку.
— Не набрасывайся на Юбера, прошу тебя, — взмолилась Дельфина.
— Разве я говорю о нем что-нибудь плохое? Просто я хочу сказать, что он аскет.
— Он несколько… — начала мадам Сарла с многозначительной полуулыбкой заправского психолога.
Марсиаль обернулся к ней, глаза его искрились весельем.
— Тетя, скажи нам, что именно он «несколько…». Обожаю твои характеристики. Прошу тебя…
Мадам Сарла, казалось, искала подходящее слово.
— Он несколько… химеричен.
— Бесподобно, тетя! — восторженно воскликнул Марсиаль. — Вот именно, химеричен… — И тут же зашелся от приступа конвульсивного хохота, сдержать который был явно не в силах. — Химеричен… Химеричен… — вполголоса повторял Марсиаль, разглядывая свой бокал.
Иветта могла теперь свободно отдаться веселью, которое так и рвалось наружу. Мадам Сарла некоторое время смотрела на отца и на дочь, которые прямо корчились от беззвучного смеха, не в силах остановиться.
— У вас у обоих идиотский вид… — произнесла она невозмутимо.
Ее замечание не прекратило приступа хохота. Наоборот, произвело, скорее, обратное действие, даже Дельфина поддалась общему веселью.
Сцены, подобные этой, разыгрывались у Англадов в те годы, когда дети были еще маленькими. В этой семье ценили смех, особенно тот, что не нуждается ни в чьей помощи и готов разразиться по самому ничтожному поводу. Подростками Жан-Пьер и Иветта больше всего на свете любили эти домашние представления, которые они называли «сеансами», когда их отец просто расцветал, опьяненный собственным остроумием, — он изображал родственников и знакомых, пародируя манеру говорить, голоса и жесты. Отец доводил свои образы до карикатуры, безмерно утрируя все смешное, и не гнушался даже скабрезными и циничными намеками, от которых дети восторженно выли и смеялись до слез, даже если и не понимали толком, о чем идет речь. Потом, когда дети подросли, школа, товарищи — одним словом, внешний мир стали для них значить больше, нежели семья, они начали обо всем судить с высокомерием шестнадцатилетних, и «сеансы» происходили все реже, потому что не имели прежнего успеха.
— Давай я тебе еще налью, — обратился Марсиаль к тетке, — надо же отметить это «химеричен».
И, несмотря на протесты мадам Сарла, он снова налил ей немного шампанского. Дельфине и Иветте тоже.
— Да-да, — продолжил он. — Юбер вечно витает в облаках… Ты бы только послушала, Иветта, как он нам рассказывал про новейшую теологию!
