«Маленький, подвижный, смелый, умный до того, что ум становился для него обузой, Кольцов быстро разбирался в сложной обстановке, видел все прорехи и никогда не тешил себя иллюзиями», – вспоминает Эренбург.
Михаил Кольцов героически проявил себя в Испании. Вернулся «на коне», но быстро уловил, что на Родине что-то изменилось, что щупальца страха стали проникать почти в каждый дом. Он пережил 1937 год, но в 1938-м его взяли.
Кольцов был несколько еретичен в своих взглядах, но, с другой стороны, позволял ересь только себе, а инакомыслия со стороны друзей не терпел и просто боялся. Когда в декабре 1937-го Эренбург вернулся из Испании, журналист рассказал ему свеженький анекдот. Двое москвичей встречаются. Один делится новостью: «Взяли Теруэль». Другой спрашивает: «А жену?» Тут Кольцов заговорщицки спрашивал: «Смешно?»
Для непосвященных скажем: Теруэль – это город в Испании, который переходил от республиканцев к фашистам и обратно.
Что произошло дальше? Младший брат Кольцова художник Борис Ефимов вспоминает:
«Кольцов рассказывал мне о последней встрече со Сталиным. Миша докладывал о поездке в Испанию, об интербригадах. Беседа длилась три часа, и в конце ее Сталин стал вести себя странно – ерничал, гримасничал, называл Михаила на испанский манер Мигуэлем… А когда Кольцов уходил, остановил его в дверях и, прищурившись, спросил: «У вас есть пистолет?» Кольцов ответил, что есть. «А вы не думали из него застрелиться?» – «Нет, – ответил Кольцов. – Не думал». – «Вот и хорошо», – закончил разговор Хозяин.
Мы с Мишей всю ночь анализировали этот черный сталинский юмор. Утром Кольцову позвонил Клим Ворошилов, который присутствовал при беседе в Кремле. Успокоил: «Михаил Ефимович, вас любят и ценят». Но Миша был человеком сверхнаблюдательным, с очень развитой интуицией. Он сказал мне: «В глазах Хозяина я прочитал: больно прыток!»
Как я сейчас понимаю, Сталин намекал Кольцову на самоубийство. Предлагал «почетную смерть»: мол, придумаем красивую версию самоубийства, уйдешь из жизни героем, а не врагом народа…»
Такова версия Бориса Ефимова, и она очень убедительна. Кольцов не захотел уходить из жизни добровольно. Ему «помогли», обвинив в связи с немецкой шпионкой.
Конечно, это была чудовищная ложь. Даже чушь. Во-первых, не шпионка, а обычная журналистка, к тому же известная антифашистка. А во-вторых, не банальная связь, а настоящая, подлинная любовь. Пылкий Кольцов пылко полюбил немецкую журналистку Марию Остен (ее настоящая фамилия – Грессгенер). Вновь слово Борису Ефимову:
