— Как долго туда ехать? — спросила Марта Р.
— Часов пять — пять с половиной. Триста пятьдесят километров.
— Триста пятьдесят… — Марта Р. закрыла глаза, затем снова открыла. — Раньше я думала, что постараюсь запомнить эту дорогу, что буду часто вспоминать ее потом, и вот…
— Да, это явно не самая красивая дорога, — сказал Венсан Тиссер. — Пожалуй, даже довольно скверная.
Пассажирка долгое время ехала молча и курила одну сигарету за другой. Часа через два она пожаловалась:
— Мне холодно.
— Можно где-нибудь выпить кофе, — предложил Венсан Тиссер. — Он наклонился к шоферу: — Наша дама очень замерзла. Мы не могли бы остановиться у какого-нибудь кафе?
Шофер включил отопление, и в салон хлынул теплый сухой воздух со специфическим запахом.
— Я остановлюсь в Труа, — сказал шофер.
До города было уже недалеко. Они приехали туда через несколько минут. Шофер свернул направо в поисках вокзала.
— Я вроде помнил, где он. Должен быть где-то здесь.
Наконец они нашли вокзал и, оставив машину на стоянке, пешком отправились в кафе, которое было тут же, рядом.
Большой, по-видимому, недавно отремонтированный зал был почти пуст. Часы в светящемся неоновом квадрате показывали без четверти десять. У стойки какой-то мужчина пил красное вино. Женщина довольно привлекательной наружности, расстегнув пальто, присела за столик, вернее, она сидела возле него, закинув ногу на ногу. Рядом на полу стоял чемодан.
Путешественники заказали двойной кофе с молоком и рогалики.
— Очень устали? — спросил Венсан Тиссер.
— Нет, только немного замерзла.
Пока их обслуживали, посетительница поднялась, взяла свой чемодан и вышла. Все четверо посмотрели ей вслед. Марта Р. выпила только кофе и закурила.
— Я все время курю, — сказала она. — Думаю, что это последняя сигарета.
Она молча сделала несколько затяжек, и вдруг лицо ее стало суровым и даже чуточку вызывающим. Венсан Тиссер хорошо знал это выражение, такой была Марта Р. в те годы… когда ей пришлось постоять за себя.
— Марты Р. больше не будет, — сказала она. — Там мне дадут другое имя.
Она встряхнула головой, словно желая избавиться от какого-то тягостного воспоминания или обиды. Этот жест Тиссеру был тоже хорошо знаком. Перед тем как начать работать над мемуарами Марты Р., он много раз беседовал с нею.
— Во всяком случае, — продолжала она, — это имя сейчас уже никому ни о чем не говорит. Вот вы, молодой человек, — обратилась Марта Р. к фотографу, — вам известно мое имя? Вы помните, что я совершила?
