Дочь приготовила три тонких кисточки, набрала на них вдоволь туши и подбодрила меня:
— Ну, пиши!
Коротки дни.
Когда стареешь.
Хоть и стар.
Не прекословишь людям.
Трясущимися руками я вывел эти слова, знаки получились такие, будто писал их ребенок.
— Ну давай и дальше в том же духе. — Дочь обращалась со мной совсем как с ребенком, но я не мог слушаться ее как ребенок, и, испытывая в душе ужасные страдания, собрав все свои силы, наконец сочинил следующую фразу, обратившись к Великой Природе, воскликнул: «Спасибо!» — и медленно опустил кисть на сикиси.
С кистью в руке
Сидя за столом.
Прежде всего дам обет
Великой Природе
Отказаться от самого себя.
Окончив это, я, не в силах вымолвить ни слова, некоторое время был недоволен.
Ах, как радостна
Наша жизнь:
И сегодня спокойно и мирно
Мы исполнили все.
Что были должны.
Написав это на сикиси, я покинул этот мир и вознесся в Рай, там рассказал своим небесным друзьям о своей глупости и с ними посмеялся над ней. После этого, уже не пререкаясь с дочерью до припозднившегося обеда, завершил все сикиси.
После легкого обеда — на отдых времени уже не оставалось, так как было около трех, — я в сопровождении дочери отправился на собрание Общества любителей литературы.
Был необычно жаркий день, но, несмотря на это, зал был полон, примерно с десяток человек даже стояли, прислонившись к стене справа. Стоять очень тяжело, я сказал об этом ведущему, и он, добрый малый, сумел раздобыть где-то стулья, так что все смогли сесть, и я с облегчением вздохнул.
Нынешний ведущий — серьезный молодой человек — беседовал с членами Общества, а я слушал и получал удовольствие. 8 тот день очень хотелось пить, но перед присутствующими не поставили даже питьевой воды, словно то было собрание общества по моральному совершенствованию.
Я потихоньку сообщил своим друзьям в Раю имена всех присутствующих и стал рассказывать им, как происходит собрание, мои друзья в Раю расхохотались.
— Разве вы не способны, как мы тут, в Раю, наслаждаться, обмениваясь снами? — оживленно спрашивали они…
Мне было очень весело, а в пять часов за мной пришла дочь.
Дочь спешила, в студии ее ждали ученики, а я, наконец-то попросив полстакана холодного питья, выпил его одним залпом и, почувствовав себя бодрее, как будто выпил живой воды, поднялся на второй этаж в кабинет.
На столе в кабинете стояла тушечница и лежали кисти и сикиси.
Сидя на собрании, я задумал переписать наново по крайней мере два листка и решил осуществить свое намерение немедленно.
