Он вздохнул и повернулся, чтобы взглянуть на своего собеседника. Свет из холла струился в дверь, которую Той оставил приоткрытой. В этом луче даже на расстоянии было видно, что глаза и щеки Уайтхеда увлажнены слезами.
— Лучше включи свет, Билл, — произнес он.
— Да.
— И приведи Штрауса.
В его голосе не осталось ни следа отчаяния. Джо умел скрывать свои чувства, Той знал это. Он мог сделать свои глаза непроницаемыми, замолчать, и даже телепат не угадал бы, о чем он думает. Так он добивался сокрушительного эффекта на заседании совета корпорации — никто никогда не знал, куда прыгнет старый лис. По-видимому, он приобрел это умение, когда играл в карты. Скрывать свои чувства и выжидать.
Они въехали в электрические ворота поместья Уайтхеда, словно в иной мир. Безупречные лужайки простирались по обеим сторонам дорожки из гравия; справа вдали виднелся лес, исчезающий за линией кипарисов, что вела к самому дому. День уже подходил к вечеру, когда они прибыли, но мягкий свет лишь усиливал очарование места четкая размеренность пейзажа компенсировалась туманом, клубами обволакивавшим подстриженные кроны деревьев и траву.
Главное здание было менее впечатляющим, чем предполагал Марти, обычный загородный дом в георгианском стиле, крепкий и незамысловатый, с современными пристройками, расползающимися в стороны. Они проехали мимо парадной двери с белыми колоннами к боковому входу, и Той пригласил Марти в кухню.
— Оставьте ваш багаж и выпейте кофе, — сказал он. — Я поднимусь наверх к боссу. Располагайтесь поудобнее.
Марти оказался в одиночестве впервые после того, как покинул Уондсворт, и почувствовал себя немного неуютно. Дверь позади него была открыта, на окнах нет запоров, в коридорах за кухней никакой охраны. Парадоксально, но он чувствовал себя незащищенным и уязвимым. Через несколько минут он встал из-за стола, включил лампу (ночь спускалась быстро, а свет здесь не зажигался автоматически) и налил себе чашку черного кофе из кофейника. Напиток оказался крепким и горьковатым, не похожим на ту безвкусную гадость, к которой он привык в тюрьме.
Через двадцать пять минут Той вернулся и, извинившись за задержку, сказал, что мистер Уайтхед хотел бы увидеть Штрауса сейчас.
— Оставьте ваш багаж, — повторил он. — Лютер присмотрит за ним.
Той повел его из кухни — она была частью пристройки — в основное здание. Коридоры тонули во тьме, но куда бы ни падал взгляд Марти, все его изумляло. Здание походило на музей. Стены были увешаны картинами от пола до потолка; на столах и полках, поблескивая эмалью, стояли вазы и керамика. Однако времени задерживаться не было. Марти шел по лабиринту комнат и с каждым поворотом запутывался все больше. Наконец они достигли кабинета. Той постучал, открыл дверь и пригласил его войти.
